 |
ЖУРНАЛ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ
| 05-2010 |
ЧТЕНИЕ
«Размышления о Божественной Литургии» Н. В. Гоголя
Церковно-практический комментарий к одному из самых читаемых произведений классика
Как писатель-христианин Н. В. Гоголь широко известен благодаря «Размышлениям о Божественной Литургии». Эта книга и сегодня пользуется большой популярностью и выдержала немало переизданий. «Размышления о Божественной Литургии» можно назвать итогом жизни писателя, однако опубликованы они были только после его смерти. Надо иметь в виду, что судьба рукописи оказалась очень драматичной. Ее окончательный вариант был по ошибке сожжен самим автором. Уже после его смерти Цензурный комитет подверг уцелевший черновик значительным сокращениям. В конце ХIХ века оригинал был восстановлен по безымянной рукописи со всеми литургическими ошибками и неточностями, закономерными, поскольку создавался не академическим богословом, а «простым верующим», и в таком виде много раз переиздавался. Атеистическая цензура в России вычеркнула произведение из собраний сочинений писателя из-за отсутствия к нему «литературного интереса».
Есть свидетельства, что императрица Александра Феодоровна в целях объяснения цесаревичу Алексию обедни читала вместе с ним «Размышления о Божественной Литургии» Гоголя.
Этот труд вошел в юбилейное Полное собрание сочинений, где его сопровождает церковно-практический комментарий Издательства Московской Патриархии.
Главная и общепризнанная ценность гоголевских «Размышлений о Божественной Литургии» состоит в том, что они, по словам летописца Оптиной пустыни (позднее архимандрита Леонида (Кавелина)), запечатлены «цельностию духа и особенным лирическим взглядом на предмет»1. С. П. Шевырев, друг Гоголя, называет «Размышления» теплыми, чистыми, умилительными, обнаруживающими христианский дух автора и преданность Церкви. Ныне здравствующий архиепископ Берлинско-Германский и Великобританский Марк (РПЦЗ) убежден, что книга поможет «современному человеку, не имеющему никакого молитвенно-литургического опыта, не говоря уже о духовном образовании, вникнуть в смысл вечно новой Божественной литургии»2. Как отмечает В. А. Воропаев, один из составителей первого Полного собрания сочинений и писем Н. В. Гоголя, «Размышления...» не преследовали научных задач, они — «продукт не столько ума, сколько сердечной веры», и Гоголь старался сделать их понятными для народа. Николай Васильевич хотел «пустить» их «в продажу по дешевой цене и без своего имени, единственно ради научения и пользы всех сословий».
И нужно сказать, что миссия этой книги в деле духовного просвещения весьма успешна. С момента первого выхода в свет в 1857 году и до сего дня «Размышления...» Гоголя многих привлекают к православному богослужению, пробуждают интерес к вере и таинственному смыслу священнодействий. Имеются свидетельства от самых разных людей, что одним из первых этапов пути к Богу и Церкви стало для них прочтение «Размышлений о Божественной Литургии» Гоголя. И в этом смысле книга писателя не потеряла своей ценности и актуальности.
При составлении комментариев мы решили руководствоваться целью самого автора, заявленной в предисловии к «Размышлениям...». Гоголь пишет, что «из множества объяснений, сделанных Отцами и Учителями, выбраны здесь только те, которые доступны всем своей простотою и доступностью, которые служат преимущественно к тому, чтобы понять необходимый и правильный исход одного действия из другого. Намеренье издающего эту книгу состоит в том, чтобы утвердился в голове читателя порядок всего» (выделено мной — диак. И.Н.). Обратите внимание, Гоголь не говорит «в сердце» или «в душе», но — «в голове». А вот с «порядком всего», который должен утвердиться в голове читателя после прочтения книги, к сожалению, не все в порядке. Дело в том, что Гоголь создавал свой труд, пользуясь в основном творениями восточных отцов, которые описывали и толковали литургическую практику своей Церкви в современный им период. Но практика богослужения со временем изменялась и на Востоке, и на Руси. Современная служба, скажем, Элладской Церкви во многом отличается от практики, описываемой и толкуемой блаженным Симеоном Солунским. Русская Церковь во времена Гоголя также имела немало литургических отличий от современного ей греческого богослужения. Что же касается нашего времени, то здесь мы видим появление многих богослужебных особенностей, которых не было во время написания «Размышлений...».
Судя по всему, Гоголь редко сверял описываемые им священнодействия и их порядок с тем, что реально происходит на Литургии. В целом, конечно, порядок верный. Но в многочисленных деталях, иногда совсем не мелких, присутствует определенная неточность и даже путаница, которые вызывают искреннее недоумение.
Начнем с того, что принципы раскрытия священнодействий и молитвословий порой размыты и непоследовательны. Например, Гоголь подробно описывает облачение священнослужителей, проскомидию, приводит тексты всех молитв, которые читает священник. Он дает полностью даже молитву во время Херувимской песни «Никтоже достоин...», которая является личным молением священника в эти минуты. Но в начале и в остальные моменты Литургии, когда священник читает определенные положенные молитвы, Гоголь почему-то вдруг перестает давать тексты этих молитв, ограничиваясь общим выражением: «Священник молится в олтаре внутренней молитвой». Такая участь постигла, например, все три молитвы антифонов, молитву входа и молитву Трисвятого. Критерий непонятен. Молитвы облачения и проскомидии тоже читаются в алтаре, и молящиеся их не слышат. И поэтому так интересно читать и узнавать, как происходит то, чего ты как молящийся в храме обычно не видишь. После начала Литургии Гоголь, по непонятной причине, лишает читателя возможности видеть эти молитвы, которые весьма глубоки по содержанию и возносятся, кстати говоря, от лица всего собрания.
Так же непоследовательно описываются действия священнослужителей: то они приводятся подробно и досконально, то вдруг становятся обобщенными, путаются или переставляются местами. Тропарь–гимн «Единородный Сыне...», вероучительный, догматически насыщенный, который знают все, кто хотя бы несколько раз бывал на Литургии, не упомянут вообще.
Молитвы приводятся в русском переводе, иногда пересказе. При этом Гоголь нигде не предупреждает читателей, что это перевод и в реальном богослужении они не услышат таких текстов, так как служба совершается на церковнославянском языке.
Во всех случаях непоследовательности, пропусков, несоответствия описываемых действий современным богослужебным реалиям комментарии, помещенные в Полном собрании сочинений Гоголя, восполняют и уточняют текст. Для всех молитв, в том числе отсутствующих, приводится полный церковнославянский текст, иногда с переводом трудных слов. Для многих авторских реминисценций, связанных с текстами Священного Писания, даются цитаты из первоисточника. Для фрагментов псалмов, используемых в репликах и молитвах священника и диакона, приводятся ссылки. Действия священнослужителей корректируются современной литургической практикой, с которой каждый читатель книги столкнется, если придет в храм. Если какая-то последовательность священнодействий пропущена, она приводится в комментарии.
В тексте встречается много неточностей, вызванных, видимо, неосведомленностью автора. Так, стихарь диакона Гоголь называет подризником, набедренник путает с палицей. Ектению троичным славословием заканчивает почему-то диакон, а не священник. Во время чтения Апостола и Евангелия священник, согласно Гоголю, сидит на горнем месте, хотя на горнем месте сидеть может только архиерей. Неточно указано местоположение момента погружения частиц просфор в чашу. Много и других подобных мест, нет нужды их подробно перечислять.
В тексте имеются также утверждения, которые, видимо, рождены «домысливанием» Гоголя или своеобразным светским «пониманием», не проверенным у знающих людей его времени. Например, предваряющие реплики диакона, вроде «Благослови, владыко», «О предложенных честных Дарех Господу помолимся», «Время сотворити Господеви», Гоголь называет «напоминаниями», хотя такие реплики суть часть церковной традиции и никакой напоминательной функции не несут. «Молитву предложения» на проскомидии священник, по Гоголю, читает «для себя одного», что совершенно противоречит содержанию молитвы. Диаконское проведение, или «наведение» орарем перед Трисвятым, у Гоголя становится неким специальным знаком певцам к началу пения. Но это не так. Свидетельство тому — служба без диакона, когда хор благополучно начинает петь Трисвятое в нужном месте без всякого знака со стороны священника.
Для «Размышлений...» характерна напряженная эмоциональность действий. Так, священнослужители у Гоголя постоянно «повергаются» перед престолом, «припадают» к нему, «падают ниц» пред ним, хотя православная богослужебная традиция не предписывает никаких «повержений» перед престолом. Да, положены в определенных моментах поклоны, но чувство и динамика, вкладываемые в них, не регламентируются. И на практике в большинстве случаев священнодействия совершаются в спокойном, мирном духе и покаянной простоте.
Встречаются места, где в угоду красоте выражения Гоголь игнорирует контекст. Так, например, у него во время пения Трисвятого священник, прочитав молитву, «идет нетрепетной стопой» к горнему месту, символизируя восхождение Христа, Бога Сына, в Лоно Отчее, к Ветхому Деньми. Неясно, почему священник, смиренно помолившись об очищении грехов и возможности «в преподобии служити» Богу, трижды «повергнувши» себя пред престолом, «восходя как бы в глубину Боговедения», идет при этом «нетрепетной стопой». Наоборот, он должен ступать «трепетной» стопой, «восходя к Ветхому Деньми».
Гоголь часто как бы выдает желаемое за действительное. К этому приему относится смоделированная активность молящихся, всего собрания церковного, которое у Гоголя на протяжении всей Литургии постоянно единодушно восклицает что-либо со священником, единогласно «ответствует» на его благословляющие реплики, «воздвигаясь духом», взывает с хором, повторяет «вослед за чтецом», поет гимны. Хочется воскликнуть: о, как было бы хорошо, если бы эти картины стали повседневной литургической реальностью! Но это, к сожалению, совсем не так. И то, что читатель встретит в храме после прочтения «Размышлений...», может разочаровать его.
Во всех приведенных случаях комментатор издательства стремился засвидетельствовать реальное положение вещей.
Обязательно комментировались неоднозначные утверждения. Современный читатель с системным складом ума, который воспитывают у него на всех ступенях образования, не довольствуется просто утверждениями. Ему нужны объяснения. Например, Гоголь пишет, что священники садятся на горнем месте, «изобразуя самим сиденьем своим свое равенство апостолам». Возникает вопрос: почему? Ведь из самого факта сидения еще не следует равенство апостолам. Обратившись к первоисточнику — сочинению блаженного Симеона Солунского, мы видим, что равенство апостолам вытекает не просто из сидения, а именно из сидения вместе с архиереем, который есть преемник апостолов. Но архиерея нет в гоголевской Литургии, и равенство священников апостолам остается непонятным.
И последний, так сказать, научно-богословский блок комментариев. Это данные из научных литургических изысканий XX века, богословская коррекция рассуждений Гоголя, а также проблемы правильного словоупотребления.
К научно-литургическим комментариям относятся, прежде всего, данные об авторстве Херувимской песни (Гоголь пишет, что ее сложил сам император) и версия перевода глагола «подымем», предложенная Н. Д. Успенским, в корне меняющая смысловой вектор Херувимского гимна и выстраивающая более понятную молитвенную перспективу внутри Литургии верных.
Богословские комментарии потребовались для двух мест. Первое — где Гоголь, объясняя Трисвятое, пересказывает святоотеческие образы, а в сущности приводит свою аналогию для понимания Святой Троицы. Второе — где он богословствует о любви в Святой Троице, приводя характерную модель западного, католического, понимания отношений между Лицами Святой Троицы, когда Дух Святой понимается как отношение любви между Отцом и Сыном. Здесь важно отметить, что цензор времени Гоголя, архимандрит Кирилл, рассматривая рукопись, исключил это место, квалифицируя его как «выражение, противное учению Православной Церкви».
Отдельная работа комментаторов связана с проблемой словоупотребления. Так, Гоголь называет завесу, по-гречески катапетасму, «занавесом» или «занавесью», Великий вход — Великим «выходом», благостояние Церквей — «благосостоянием» Церквей. Все облачения у него не одеваются, а «воздеваются», хотя глагол «воздевать» стойко ассоциируется с поднятием вверх. Священник сравнивается с «орудием, которым наляцает Дух Святый», хотя глагол «наляцать» означает «напрягать», «натягивать», и в данном случае священник уподобляется скорее струне или тетиве лука (если говорить об орудии), которую натягивает Дух Святой. Ненатянутая струна не может рождать звука, а тетива — пускать стрелу.
Эти и многие другие комментарии были внесены редакцией в текст великого писателя для лучшего понимания его современным читателем.
«Размышления о Божественной Литургии» не были изданы при жизни писателя. Более того, чистовой экземпляр рукописи был, вероятно, по ошибке сожжен самим писателем в ночь на 12 февраля 1852 года. Возможно, он был гораздо более последовательным и выверенным, а известный нам сегодня текст — это предварительный, черновой вариант. Если бы Бог судил Гоголю прожить долгую жизнь и исполнить все задуманное, то многие из представленных замечаний были бы не нужны.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1 Здесь и далее, если не указано особо, цитаты приведены из Т. 6 ПСС и писем Н. В. Гоголя в 17-ти т. М., 2009.
2 Гоголь Н. В. Размышления о Божественной Литургии. Копенгаген, 1991. Предисловие.
* * *
ИЗДАТЕЛЬСТВО МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ ПРОВЕЛО ПРЕЗЕНТАЦИЮ СОБРАНИЯ СОЧИНЕНИЙ НИКОЛАЯ ГОГОЛЯ В КИЕВЕ
25 марта в Киеве в Музее русского искусства под председательством Митрополита Киевского и всея Украины Владимира состоялась презентация юбилейного Полного собрания сочинений Н. В. Гоголя.
Открывая торжественное мероприятие, Предстоятель Украинской Православной Церкви обратился к собравшимся с приветственным словом.
«Сегодня мы снова и снова воздаем должное великому человеку, великому писателю Николаю Васильевичу Гоголю. Читайте его произведения, и вы поймете многое из того, что так необходимо понимать в жизни. Наилучшая память о нем есть наша молитва, чтобы Господь принял его душу в Царство Небесное, и то, что мы продолжаем читать произведения этого талантливого человека», — сказал, в частности, Митрополит Владимир.
В презентации принимали участие иерархи Украинской Церкви, главный редактор Издательства Московской Патриархии протоиерей Владимир Силовьев, священнослужители из Украины и России, представители посольства Российской Федерации на Украине, государственные деятели, ученые и литературоведы.
Издание, осуществленное по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и Блаженнейшего Митрополита Владимира Киевского и всея Украины, призвано объединить читательскую аудиторию России и Украины. Эту задачу стремился решить и великий художник слова Н. В. Гоголь.
Митрополит Владимир отметил церковными наградами участников проекта. Орденом прп. Нестора Летописца (I степени) награжден один из составителей полного собрания Владимир Воропаев. «Это была недолгая, но очень интересная, эмоционально насыщенная поездка,—рассказал он. — Меня поразила торжественность презентации, откровенно говоря, не ожидал такого стечения народа, такого количества представителей высшей государственной власти и епископата Православной Церкви Украины. Презентацию вел сам Блаженнейший Митрополит Владимир. На Украине очень серьезно относятся к факту выхода этого издания, считают Гоголя общим русско-украинским писателем. Я уже слышал лестные отзывы российских и украинских специалистов об этом издании, которое, не сомневаюсь, будет иметь широкий общественный и научный резонанс».
Вопрос о правильном восприятии читателями XXI века текстов Н. В. Гоголя является очень важным. Будучи самым узнаваемым русским классиком, он продолжает оставаться во многом неизвестным, непонятым. Непонимание началось еще при его жизни и очень тревожило писателя. Большая часть современников воспринимала его как юмориста и сатирика, обличителя общественных пороков. Между тем сам Гоголь видел главное предназначение своего творчества совершенно в другом. Его больше всего волновали вопросы религиозно-философские, духовно-нравственные. Но и сегодня Н. В. Гоголь как религиозный писатель и духовный мыслитель мало знаком широкому кругу читателей.
* * *
«И если общество еще не совершенно распалось, если люди не дышат полною, непримиримой ненавистью между собою, то сокровенная причина тому есть Божественная Литургия, напоминающая человеку о святой, небесной любви к брату».
Н. В. Гоголь.
«Размышления о Божественной Литургии»
