 |
ЖУРНАЛ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ
| 09-2010 |
ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ
У первопроходцев всегда сложный путь
9 сентября исполняется 20 лет со дня убийства протоиерея Александра Меня.
Два десятилетия назад гибель известного священника, проповедника и просветителя стала жестоким и грозным потрясением для всего общества. Однако, несмотря на длительное расследование, имена исполнителей и заказчиков этого злодеяния до сих пор не названы. Вспоминая сегодня выдающегося православного пастыря, мы отдаем должное его миссионерскому служению, которое продолжается и в наши дни. О жизненном пути своего отца и его проповедническом новаторстве размышляет губернатор Ивановской области Михаил Мень.
– Михаил Александрович, можно ли представить отца Александра Меня живущим в нашем сегодняшнем мире, в котором многое изменилось за двадцать лет, прошедших со дня его гибели?
– Пару лет назад в блогосфере возникла дискуссия о том, что было бы, если бы отец Александр Мень не погиб. Как бы он себя позиционировал в современных условиях? Как бы работал? Обсуждение было интересное, но общий контекст был пессимистический, звучали мнения, что сегодня отец Александр не был бы так востребован, как в 70-80-е годы... Думаю, и с большой долей уверенности могу утверждать, что и сегодня он был бы востребован. Отец умел находить особые подходы к меняющемуся миру и никогда не боялся пробовать новое. Не будем забывать, что именно он стал первым православным священником, который вышел на телевидение с проповедью. Позже работники телевидения рассказывали мне, что передача с его участием получила очень высокий рейтинг. Конечно, он был человеком с мощной харизмой, обладал даром убеждения, и его телепроповедь стала ярким событием нашей общественной жизни того времени. Но его выступление было воспринято неоднозначно. Наряду с признанием звучала и жесткая критика. Его упрекали за то, что он для проповеди Евангелия воспользовался таким «ультрасовременным» инструментом, как телевидение: «Священник должен проповедовать с амвона, а тут он залез в адский ящик...» – говорили в его адрес.
Спустя двадцать лет стало очевидно, что отец был абсолютно прав: Церковь должна использовать современные технологии. Сегодня мы видим блестящие выступления Святейшего Патриарха Кирилла по телевидению. Во всех епархиях этот медийный инструмент используется Церковью в ее повседневной работе. И, насколько я понимаю, Святейший Патриарх ставит задачу шире внедрять современные технологии, особенно с учетом того, что они имеют большое влияние на нашу молодежь. Отец и в этом был первопроходцем, а у первопроходцев всегда сложный путь.
Я уверен, что если бы отец Александр не погиб двадцать лет назад, он одним из первых среди священников освоил бы все технические новинки, работал бы в интернете, у него был бы прекрасный сайт, блог, да все что угодно. Он бы использовал все возможные технологии. Он все время учился и не боялся познавать новое. Понятно, что если он в то время сделал шаг на телевидение, то сегодня он был бы безусловным лидером по освоению современного медийного пространства. |
| Протоиерей Александр Мень. 1989 г. |
– На ваш взгляд, изменилась бы сегодня суть его служения?
– Нельзя не заметить, что установки, которые даются сегодня священноначалием на развитие пастырской деятельности и социального служения, во многом совпадают с теми идеями, которые проповедовал отец. Это касается и открытого, прямого разговора с церковной общественностью, с обществом в целом, и работы с молодежью, и расширения масштабов социального служения... Как тут не вспомнить, что отец Александр одним из первых пришел к больным, организовав пастырское попечение в Российской детской клинической больнице.
Очень многие из его идей, в то время казавшихся очень смелыми, сегодня успешно реализованы в масштабах всей Церкви. Поэтому за прошедшие годы стало очевидно, что те люди, которые планировали остановить просветительскую деятельность отца его физической смертью, не добились ожидаемых результатов. Если прежде он обращался с амвона в церкви, беседовал со своими духовными детьми на квартирах, а когда разрешили, стал проповедовать в институтах, библиотеках и учреждениях культуры, то сегодня, спустя годы после его убийства, начатое им дело христианского просвещения продолжается: издаются книги, его выступления можно услышать в любом уголке России. Почитателей отца Александра Меня, людей, которые с помощью его книг пришли в православие, становится все больше. В этом я вижу главный итог. |
Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий и губернатор Ивановской области М. А. Мень.
9 сентября 2007 г. Фото А. В. Руфимского |
За время работы на разных должностях мне довелось встречаться с сотнями, а может, и тысячами людей из разных социальных слоев: политиками, священниками, журналистами, бизнесменами... И самое приятное, когда при первом знакомстве мне говорят: «Я пришел к вере после встречи с вашим отцом в Новой Деревне...» А для людей молодых характерна фраза: «Когда я прочел его книги...»
– Возможно, кто-то говорит это в надежде наладить с вами деловой контакт?
– Вряд ли. Я вижу и понимаю, что эти люди прочитали книги. Как правило, те, кто не читал книг отца, не понимают не только о чем эти книги, но и зачем мне об этом говорить...
– Можно ли утверждать, что острое неприятие в определенной части православной среды идей отца Александра Меня, его имени ушло в прошлое?
– Мне кажется, что такой критики стало значительно меньше. Если сейчас в адрес отца Александра и звучат слова с негативным оттенком, то они исходят от людей, которые, как правило, критикуют священноначалие Русской Православной Церкви, а заодно добавляют и имя отца.
Я думаю, что сила этой неприязни вообще сильно преувеличена. Дело в том, что некоторые качества характера отца: его постоянная доброжелательная улыбка, общительность, внимание к собеседнику – породили легенду о его «суперлиберализме» как священника. Нет, он был строгим пастырем, а если надо – то и суровым. Бывали у него даже изгнания из прихода. Он не разрешал женщинам приходить в храм в джинсах и с непокрытой головой (сейчас на это не везде смотрят строго). А вот отец говорил: «Я понимаю, что платочки – это далеко не самое главное. Но есть традиция, и нужно ее уважать». При всем этом мог во время службы объяснить смысл сложного места, но он никогда не призывал ломать действующие каноны. |
Панихида на могиле протоиерея Александра Меня в Новой Деревне (г. Пушкино).
9 сентября 2000 г. |
 |
Закладка основания храма во имя преподобного Сергия Радонежского в пос. Семхоз.
9 сентября 2000 г. |
– Вы не пошли по стопам отца, не стали священником, а сделали успешную светскую карьеру. Как вам все эти годы удавалось совмещать прагматизм, необходимый любому руководителю, и позицию православного верующего? Как вы ощущали себя в окружении людей, которые не получили такого глубокого православного воспитания?
– Политика – это искусство возможного, поэтому такая проблема для меня действительно существовала. Я уже 17 лет в политике, занимаю различные руководящие посты и, думаю, уже научился разбираться с такими ситуациями. Порой приходится выбирать между плохим и... очень плохим решением, но понимаешь, что другого выхода просто нет. Признаюсь, что окончательно стереть все сомнения не удается. Но в управленческой деятельности опираться только на свои личные эмоции и чувства невозможно. Хотя, безусловно, у каждого есть определенные «тормоза», особенно если человек верующий.
Я убежден, что именно православные люди и должны стоять в авангарде нашего общества – и в экономике, и в политике, и в культуре – во всех сферах. Кто же, как не православный человек, способен взять на себя ответственность за решение самых главных проблем народа и страны! |
Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий на Меневских чтениях
в Сергиевском храме. 9 сентября 2009 г. Фото О. Ю. Данилова |
– Все ваше детство прошло в храме, вы воспитаны в православной вере. Но уже много лет вы трудитесь на ответственных постах: депутат, заместитель губернатора, вице-мэр, губернатор... Повлияло ли ваше высокое социальное положение на ваше отношение к вере?
– Я провожу четкое разделение: что я делаю, так сказать, по должности, а что – мое личное.
Я практикующий православный христианин. Я регулярно езжу в поселок Семхоз в маленький храм Сергия Радонежского, иногда прислуживаю в алтаре, исповедуюсь и причащаюсь... Понятно, что мое воспитание помогло установить добрые отношения с нашим правящим архиереем, епископом Иосифом. Но в отличие от большинства своих коллег-губернаторов я хорошо понимаю, что в епархии происходит, какие необходимо решить проблемы. Поэтому мы работаем очень дружно. Недавно в Кинешме было передано епархии еще одно храмовое здание, которое ранее принадлежало музею, а мы смогли найти для его нужд другое помещение. Вместе с владыкой я бываю на всех больших церковных праздниках... Думаю, что православные верующие видят реальную работу губернатора, и мое присутствие в храме естественно, мне не надо лукавить. |
| Храм преподобного Сергия Радонежского |
Беседовал Евгений Стрельчик
Интервью на случай ареста
Это интервью с отцом Александром было подготовлено в 1975 году и надолго спрятано в дальний ящик от всех, даже близких людей. Сам отец Александр говорил: «Я разрешаю распространять, публиковать и перепечатывать, только если будут получены достоверные сведения о моем аресте – это требование категорическое и безусловное». Эта ремарка говорит о том, что в те годы известный пастырь не исключал возможности своего ареста.
– Отец Александр, мне говорили, что ваши работы публиковали только за рубежом. Верно ли это?
– Нет. С 1959 года главы из моих двух книг в виде отдельных статей печатались в нашем церковном органе – «Журнале Московской Патриархии». Кроме того, там были опубликованы мои очерки об апостолах и некоторых из отцов Церкви. Первые мои статьи за рубежом были помещены в «Stimme der Orthodoxie» и болгарском «Церковном вестнике». Всего за период с 1959 по 1966 год вышло около 30 моих статей.
–А книг?
– Поскольку у нас почти не издают книг богословского содержания, мои книги долгое время существовали в рукописном виде. Своего имени на них я не ставил. Поэтому, когда они выходили за границей, издатели снабжали их псевдонимами.
– А почему вы предпочитали не ставить своего имени?
– Когда книга ходит по рукам, всегда есть вероятность, что ее опубликуют за границей, а появление книг с моим именем вызвало бы нежелательную реакцию и могло быть неправильно истолковано. Для меня важнее, чтобы люди могли читать мои книги, а сенсаций и лишних проблем я не ищу.
– Скажите, отец Александр, что является для вас главным: служение священника или литературная работа?
– Я это не могу разделить. Все, о чем мне приходится писать, тесно связано с моей деятельностью как священника. В частности, в своих книгах я стараюсь помочь начинающим христианам, пытаясь раскрыть на современном языке основные аспекты евангельского жизнепонимания и учения. Наша дореволюционная литература, к сожалению, не всегда понятна нынешним читателям, а иностранные книги обращены к людям с психологией и опытом иными, нежели наши. Поэтому постоянно существует нужда в новых отечественных книгах. Особенно для тех, кто недавно вступил на путь веры.
– А сами вы всегда были верующим или пережили обращение позднее?
– Каждый человек должен пережить нечто подобное «обращению». Даже если он с детства был воспитан в вере.
Ваши родители были верующими?
– Отец мой всю жизнь чуждался всякой религии. Он был инженером, всецело погруженным в свою работу, и духовные проблемы волновали его мало. Но мать моя и ее сестра крестились в сознательном возрасте и меня воспитали в православии. Кроме них в своем религиозном становлении я многим обязан духовным детям отцов Мечевых, а также одной монахине из Загорска и своему духовнику отцу Николаю Голубцову. Эти люди научили меня, как должен вестись диалог Церкви с миром.
– А где прошла большая часть вашей жизни?
– Я родился в Москве в 1935 году и там закончил школу. С 1953 по 1955 год я жил и учился близ Москвы, затем три года в Сибири. С 1964 года я с женой, дочерью и сыном живу под Загорском. С этим городом преподобного Сергия у меня было много связано, начиная с того дня, когда меня там крестили ребенком.
– Вы там получили богословское образование?
– Да. Я окончил Московскую духовную академию в Загорске, но семинарию – в Ленинграде. Учился я заочно, уже служа на приходе. А до этого, с 1953 по 1958 год, я изучал биологию в Московском пушном институте и Иркутском сельскохозяйственном.
– Вы хотели стать биологом?
– Я очень люблю эту область науки и решил прежде поступления в семинарию поработать некоторое время в ней. Священник всегда только выигрывает, если проходит путь «светской» жизни до посвящения. Но Бог судил иначе. Из-за моих убеждений меня не допустили до государственных экзаменов. А через месяц я уже был рукоположен (1 июня 1958 года).
– Как же вас посвятили без духовного образования?
– Я со школьных лет изучал богословие, пел, читал и прислуживал в храме. Так что ко времени рукоположения я уже получил необходимую начальную подготовку. Митрополит Николай счел возможным принять меня без экзаменов. Рукоположен во диакона я был архиепископом Макарием, а в 1960 году епископом Стефаном – во иерея.
–Давно ли вы стали писать?
– Очень давно, почти с первых школьных лет. Первые большие книги, посвященные церковной и библейской истории, я написал, будучи студентом. Теперь я смотрю на них лишь как на «трамплин» для дальнейшей работы. «Сына Человеческого» я написал в 1958 году, а через год была, как я уже говорил, опубликована моя первая статья. С тех пор я пишу постоянно, используя те урывки времени, которые остаются после приходской работы. |
| Сретенский храм в Новой Деревне (г. Пушкино) |
– Кто из богословов и писателей оказал на вас наибольшее влияние?
– На первом месте я должен назвать Вл. Соловьева. Хотя многие его воззрения я не разделял, но он был моим настоящим учителем. А уже после него я изучал труды представителей русской религиозной философии, Бердяеву, Флоренскому, Булгакову, Франку, Лосскому и другим я очень многим обязан. Из западных авторов в начале моих занятий наибольшее влияние на меня оказали европейские философы докантовского периода, а также Бергсон и Кр. Даусон. Впоследствии, познакомившись с трудами Тейяра де Шардена, я обнаружил в его идеях много для меня близкого. Среди отцов Церкви излюбленными остаются апологеты, Климент Александрийский и Григорий Богослов.
– Много ли храмов вам пришлось сменить? Мы слышали, что вас подвергали преследованиям. Верно ли это?
– Я служил всего в четырех храмах. (В одном – диаконом, в трех – священником.) По нынешним временам это не много. Служил я всегда под Москвой. Некоторые неприятности у меня действительно бывали. В частности, нападки в прессе, обыски и слежка. Но прямым преследованиям я до сих пор не подвергался.
– А почему? Ведь говорят, что всем активным священникам у нас приходится нелегко.
– Я не могу вам ничего определенного ответить. Ведь это не от меня зависело. Но, может быть, здесь сыграло роль то, что я приобрел некоторую известность в заграничных церковных кругах. Кроме того, я старался не выходить в своей деятельности за чисто церковные рамки.
– Вы что же, противник демократического движения?
– Этот термин слишком туманный. Вообще я, разумеется, уважаю всякую честность и смелость. Но считаю, что мне лично хватает моего непосредственного дела. Кроме того, я убежден, что свобода должна вырастать из духовной глубины человека. Никакие внешние перемены не дадут ничего радикально нового, если люди не переживут свободу и уважение к чужим мнениям в собственном опыте.
К сожалению, многие из тех, кто называл себя «демократами», по психологии своей были, скорее, диктаторами.
– Верите ли вы в будущность православия в России?
– Безусловно. Но мне кажется, что мы не должны «плыть по течению», а честно и вдумчиво решать все проблемы, которые ставит перед нами время. Конечно, условия сейчас сложные, но тем не менее трудно отказаться от мысли, что кое-что в нашей церковной практике, канонах и богословии должно быть пересмотрено и углублено. Это не мое только мнение: его разделяют немало епископов, священников и мирян в нашей Церкви.
– Каково должно быть, по вашему мнению, отношение христианства к современности?
– Я не сочувствую попыткам создать «секулярное христианство», которые кое-где предпринимаются на Западе. Путь компромисса, связанный с именем епископа Робинсона и других «модернистов», ничего «модерного» не содержит. Все это очень наивно, поверхностно. Просто люди заворожены и оглушены «духом века сего». Это далеко не ново и пройдет, как всякая мода. С другой стороны, я не могу смотреть на Церковь как на реликт прошлого. Христианин в современном мире – в этих словах заключена целая программа. Мы должны быть людьми современными, в хорошем смысле слова, и не страдать ностальгией по прошлому, но при этом оставаться настоящими христианами по духу, взглядам и жизни. Это трудно. Но это почетная задача, возложенная Богом на нынешние поколения.
– Не думаете ли вы, что техническая цивилизация угрожает христианству?
– Она угрожает не христианству, а людям вообще. Евангелие же, как и во все века, остается вечным призывом Христа к нам. Церковь основана не людьми. Тот, Кто ее основал, предсказывал наступление трудных дней борьбы. Но Он – Победитель «мира сего», и в этом для нас залог надежды. Камень, на котором стоит Церковь, не может быть сдвинут. То, что Христос поставил перед миром как задачу, не в состоянии осуществить какая-либо одна или несколько цивилизаций. Они проходят чередой, лишь частично реализуя евангельский идеал. Поэтому я думаю, что история Церкви только начинается. Мы еще дети, несмотря на века, прошедшие со дня Пятидесятницы. Впрочем, что такое для Бога и истории эти 2000 лет.1975 г.
* * *
Хотя расследование страшного преступления, совершенного ранним воскресным утром 9 сентября 1990 г., уже давно приостановлено, но уголовное дело № 60369 вроде бы все же не снято с контроля. В ходе следствия были допрошены около 800 человек, проведено свыше 50 различных экспертиз... Следствие рассматривало большое число версий, в том числе и об убийстве по политическим причинам. Как было сказано в одном официальном заявлении: «На определенном этапе следствие пришло к выводу, что все возможные следственные действия, которые можно провести в отсутствии лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого, исчерпаны».
