 |
ЖУРНАЛ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ
| 02-2001 |
ЦЕРКОВНАЯ ЖИЗНЬ
Педагогика в зеркале современности
(Окончание. См.: "Журнал Московской Патриархии" № 12 за 2000 год и № 1 за 2001 год).Основные итоги
Итак, в отношении нового, автономистского воспитания напрасно задаваться вопросом, каков его общий смысл или цели, цели выбирают самостоятельно, исходя из собственных выгод и предпочтений. Хорошо то, что приносит удачу, позволяет реализовывать личные планы. Поэтому одни заняты тем, чтобы укреплять в детях их врожденные дарования. Другие, напротив, прививают "характер" - волю, умение проводить в жизнь свои идеи, осуществлять замыслы. Третьи полагают, что важнее всего развить в ребенке социальные навыки, дать детям примеры "демократического поведения", укрепить в них "сознание индивидуальных прав и свобод", например, устраивая школу на принципах выборности и детского самоуправления. Есть и крайние варианты, например, педагогический анархизм в духе Руссо. Общее во всех этих направлениях одно: детей учат индивидуальной манере мышления, взгляду на мир исходя из своих интересов, готовят вести общество дальше тем рациональным и либеральным курсом, который, кажется, избран современной западной цивилизацией окончательно и навсегда (курсив авт. - Прим. ред.).
При этом "внимание педагогов сосредоточено на том, чтобы развить в ребенке те качества, которые сделают его сильной творческой личностью, способной уверенно чувствовать себя в условиях современной жизни, освободят его от возможных конфликтов или неверных путей. И в таком педагогическом реализме есть, конечно, очень много ценного.
Однако есть какой-то невыразимо мучительный контраст между тем, как усиленно выдвигается в воспитании задача развития силы личности, умения найти и отстоять себя в сложных условиях современной жизни, и тем, как придавлена и стеснена в наше время личность человека, какой забитой и бессильной она является.
Та сила, которую воспитатели хотят выработать в детях, не предохраняет их от трагедий, от жестоких и мучительных неудач, от безрадостной и даже бессмысленной жизни. Физическое здоровье, культура ума и чувств, сильный характер, здоровые социальные навыки не спасают от глубоких, часто трагических конфликтов в душе человека, не охраняют его в страшные часы одинокого раздумья. Человек оказывается шире и глубже, сложнее и запутаннее, чем представление о нем, принятое в современной системе педагогических ценностей. "Яркая личность", "человек с сильным характером" - эти понятия могут быть одинаково приложимы не только к всецело положительным, высоконравственным натурам, но часто, увы, и к натурам противоречивым, своевольным, а то и прямо одержимым демоническим началом.
Современное воспитание не затрагивает основной тайны в человеке, проходит мимо самого существенного в жизни. Воспитание не просто должно помогать ребенку войти в жизнь, но, по возможности, в лучшую жизнь. Это возможно, если научить его употреблять силы души и тела для служения высшим идеалам и ценностям, а не для угождения своим слабостям1".* * *
Новое время привносит в педагогику большой объем знаний о возрастном развитии ребенка, особенностях его психологии, влиянии внешних условий на воспитание. Многие исследования, например психологии детских игр, законов наследственности или возрастных механизмов запоминания, дают довольно полезный и интересный материал, на основе которого лучше устраивать воспитание и обучение. По всему миру работают десятки научных учреждений, написаны целые библиотеки книг и диссертаций, собираются представительные семинары и конференции.
Если судить по этой активности, Новое время действительно принесло с собой радикальный поворот "к проблемам ребенка и детства", исследовало ребенка в деталях, добралось до самых глубин детской души. Но как собрать целое из этого пестрого и разнокалиберного "конструктора"? Налицо изобилие различных, подчас противоречивых концепций и теорий. Одни ратуют за дисциплину и распорядок, другие защищают свободу ребенка и индивидуальный подход. Одни стремятся интенсифицировать процесс обучения и развития, другие считают: пусть все происходит плавным, естественным образом. Одни хотят уберечь детей от дурных влияний и продлить "розовое детство" своих подопечных, другие возражают: нужно готовить ребенка ко встрече с реальностью - и советуют учить плавать, разом бросая детей в глубокую воду. И каждая позиция выглядит по-своему выигрышной и аргументированной. Но вместе с тем установить общую истину, привести все теории к единому знаменателю не представляется возможным.
Все объясняется просто: исполнением никаких формальных правил нельзя заменить живого участия в детской жизни. Любая из ныне существующих методик преследует одну только цель: сделать так, чтобы волки были сыты и овцы целы, то есть найти такой "технический оптимум", при котором воспитательных усилий семьи и общества будет не много (ибо не хочется затрудняться и что-то серьезно менять) и не мало (потому что распоясавшиеся дети могут в итоге принести еще большие хлопоты той же семье и всему обществу). Никто и не ищет действительного блага воспитанника.
Естественная воспитательная модель, при которой родители и дети живут семейно, вместе стараются приблизиться к Богу, имеют общие дела, единые интересы и т. п., мало кого вдохновляет.
Интерес к воспитанию детей в современном обществе носит по большей части отвлеченный характер. Реальная жизнь подменяется целым ворохом абстрактных дилемм: "пеленать или не пеленать?", "сечь или не сечь?", "наказывать или поощрять?", "действовать лаской или строгостью?". О детях и детстве скорее любопытствуют, чем реально участвуют в их судьбах. Поэтому наше время трудно назвать триумфальным для педагогики. Прогресс достигнут только в изучении детства, а отнюдь не в решении самих педагогических проблем.
Испытывать интерес к проблемам детства и воспитания еще вовсе не означает хорошо воспитать своего ребенка на практике, правильно построить отношения с ним. Скорее, все как раз наоборот: проблем с молодым поколением в наше время так много именно оттого, что старшие "интересуются", а не живут воспитанием.
Мы больше привыкли фантазировать о детях, нежели реально трудиться над детской душой. Каждый второй городской ребенок теперь занимается в изобразительной студии, музыкальной школе и так далее. Но Моцартов, Пушкиных и Рафаэлей получается все меньше. Одной образованности и развития способностей недостаточно. Требуется еще что-то, чем оскудело последнее время. Это "что-то" и есть общие для всех теплота и сердечность, ощущение гармонии мира, усвоенные с детских лет.
Наука о ребенке и детстве оттого и пользуется успехом, вызывает в современном индустриальном обществе повышенный интерес, что переводит на более формальную, технологичную основу, как бы автоматизирует воспитательные отношения. Вместо любви и единства современному западному обществу предлагается целая масса методик и практик "эффективного межличностного взаимодействия".
Даже семейная жизнь подвергается рациональному анализу и программированию. Целая область психоанализа и психокоррекции посвящена тому, чтобы научить обывателя использовать психотехники в супружеской жизни и воспитании. В одном из пособий подобного типа под красноречивым названием "Семейная терапия и НЛП"2 можно, например, встретить рассуждения об идеале человека, который "непосредственно контролирует свою внутреннюю жизнь и жизнь за границами своей личности (иными словами, умело манипулирует ближними)"3.
Часто и в таких текстах упоминается о любви и взаимопонимании, но не как о смысле и цели, а только как о средстве для достижения прагматических результатов, как о "методической" или "дидактической" доброте: "Я хотел бы предложить вам вновь изучить вопрос в свете концепции подобающей любви. Я полагаю, что, если мы определим подобающую любовь как чувство, проявление которого обеспечит ребенку здоровье и правильное воспитание, будет благоприятствовать его эмоциональному развитию и росту уверенности в себе, тогда картина прояснится"4.
Открытия и достижения, которыми гордится новое время, внимательному и любящему сердцу наверняка не покажутся чем-то новым и удивительным. Настоящий родитель или педагог если не разумом, то интуицией и опытом доподлинно знает и о своеобразии детства, и о важности детских игр, и о том, что рассказы и объяснения детям следует сопровождать наглядными примерами. Сенсацию они вызывают лишь там, где уже целиком растеряли естественную способность к сближению и взаимному проникновению душ. Характерна постановка вопроса, данная в заглавии одного из учебников: "Практическая психология для родителей, или Что я могу узнать о своем ребенке?" - еще два-три поколения назад такой заголовок пособия показался бы полной бессмыслицей, ибо кто может знать больше о сыне и дочери, чем родные ему, находящиеся всегда рядом мать и отец?
Индивидуализм Нового времени дробит общество на отдельных субъектов, каждый из которых преследует свои цели и ищет использовать в этих целях другого. Уважение к правам ближнего кончается там, где начинается ущемление моих собственных прав. Так же и педагогику, в которой взрослый рассудок берется с легкостью препарировать детскую душу, трудно назвать гуманной. Цивилизация подменяет любовь к детям, личное отношение к ним чисто рациональным умением удобно и просто манипулировать детскими судьбами.
Эгоистическая природа человека и существующий порядок вещей в либеральной гуманистической модели мира являются нормой. Всякое проявление иррационального, духовного, напротив, возмущает и раздражает: "Человек - урод природы, - философствует о "ненормальности", несводимости человека к простому животному началу известный западный мыслитель Э. Фромм, - пребывая в природе, он в то же время трансцендентен ей"5. Трудно определить эту логику иначе, как антигуманность, циничный вызов всему подлинно человеческому, что еще осталось в людях.
Перейдя в стадию автономизации, педагогика как область воспитательных отношений фактически умирает. Она сохраняется лишь как научная дисциплина, собирающая и систематизирующая сведения о ребенке и детстве, а также как сфера общественных дискуссий. Семья, детский сад, школа... Участие в воспитании по видимости принимают все, но определенно - никто. Ребенка чаще всего воспитывают случайные люди, с которыми он сталкивается в результате различных стечений обстоятельств, сама окружающая среда, часто противоестественная. Всерьез обсуждаются мнения, согласно которым и школа, этот последний форпост социальной ответственности за детей, должна вот-вот отмереть6.
"Миллионы наших малышей отданы на воспитание детским садам и телевидению. Такие дети слишком многому учатся от них, их впечатления от жизни не связаны с родителями. И многие из этих детей пополняют ряды "детей с ключом на веревочке", приходящих из школы в пустую квартиру и весь день предоставленных самим себе. Они включают телевизор и забивают себе голову всем, чем только ни пожелают им забить ее телепродюссеры.
Статья в журнале "Форчун": женщина руководит крупной компанией по выпечке хлеба. Описана ее шести- и даже семидневная рабочая неделя, ее 16-часовой рабочий день, ее занятия в клубе здоровья, ее чудесные отношения с коллегами, как она заботится о своей собаке. И хотя на протяжении рассказа об этом не говорится ни слова, последнее предложение гласит: "У нее двое маленьких детей!". По статистике средний американский отец проводит менее 30 секунд в день в осмысленной беседе со своим детьми. За год набирается около трех часов. Средний американский третьеклассник проводит 900 часов в классе и 1170 часов у телевизора - больше трех часов в день, каждый день в году.
Наши дети - не просто потерянное поколение, они рождены от потерянного поколения7".
Многие авторы, как христианские, так и светские, с тревогой говорят о подрастающем "я-поколении". Описывая состояние и перспективы современного общества, их часто изображают, используя образы природных явлений и катаклизмов: "эрозия культуры", "гражданская война ценностей" и пр. В число распространенных проблем современности входит так называемый аутизм - патологическая замкнутость человека на себе и безразличие к окружающей жизни, которые возникают под влиянием автономистской цивилизации.
"Странный феномен - синдром неспособности к развитию. При этой болезни обычно в возрасте от 6 до 12 месяцев ребенок перестает развиваться. Часто он перестает есть и расти, становится вялым и апатичным и может даже умереть без всякой видимой причины. Все анализы и обследования не показывают отклонения от нормы. Почему же ребенок теряет желание жить? В большинстве случаев, которые нам известны, родители этих детей отвергали их, подчас несознательно (не замечая этого)8".
Детские врачи и психологи на Западе бьют тревогу по поводу все более частых случаев аутизма у новорожденных детей. Ребенок не имеет интереса к жизни, он отказывается сосать грудь, не чувствует прикосновения матери, не радуется при ее появлении и ласке. Атрофируются чувства: человек не ощущает оттенков цветов, вкуса пищи, не обращает внимания на запахи, слух перестает отмечать звуки - таким образом естество реагирует на чужеродность всего образа жизни. Становится все более очевидным, что, если не принимать мер, процессы саморазрушения грозят полностью дезорганизовать жизнь общества.
Но каковы эти меры? Современное секулярное сознание не находит ничего лучше, как вновь, еще более утонченно и тщательно рафинировать жизнь. Привычными стали разговоры об "экологии личности"9, есть даже школьный предмет под названием "Основы безопасной жизнедеятельности" - наших детей учат спасаться уже не от капризов природы, но от воздействий техногенной среды, порожденной самой цивилизацией.
Очистка индивидуальными фильтрами уже очищенной водопроводной воды, имитация на тренажерах и без того бесполезных спортивных нагрузок, предупреждения о возможных опасностях, поджидающих горожанина в темном подъезде или во время кислотного ливня, общение с чахлой городской природой во время прогулок по парку, телевизионные передачи об увлекательном, но, увы, таком недоступном мире животных... Человек снова возводит вокруг себя очередную защитную скорлупу, замыкается в маленький персональный мирок, из которого, как из стерильного карантина, лучше делать поменьше рискованных выходов наружу, сократить контакты с переполненной страхами окружающей жизнью. Вот все, что способно предложить детям индивидуалистическое либеральное сознание.* * *
Некоторые ученые умы на Западе усиленно выдвигают идею регуманизации10 общества и образования. Они видят проблему в том, что нынешняя социальная жизнь и образование потеряли философский и нравственный компонент. "Неупорядоченное, без внутренней связи накопленное знание полностью утрачивает прозрачность, позволяющую видеть его основу, - так описывает существо кризиса известный на Западе идеолог образования К. Нипков (курсив авт.), - кроме того, знание, изучаемое как самоцель, утрачивает прозрачность, позволяющую усмотреть предназначение знания, его цели, этическое, политическое и человеческое значение, а с христианской точки зрения - его Богом установленное предназначение. Тем самым исчезают все границы на пути использования знания"11. Нипков находит выход в том, чтобы преподавание "способствовало получению взаимосвязанного знания и приобщало к ответственному обращению с вещами и знанием о них"12. В качестве положительного примера он приводит дискуссию о "новом общем образовании", которая развернулась в Германии с середины 1980-х годов. "В ходе этой дискуссии, - пишет автор, - было предложено дополнительно к обычной системе предметов более целенаправленно организовывать учебный план вокруг ключевых общественных проблем, которые должны обсуждаться как бы перпендикулярно общему ходу преподавания отдельных предметов". Вот эти темы: "жизнь в условиях демократии", "жизнь в мире - нашем общем доме", "жизнь в условиях изменения общественных ценностей", "жизнь по законам исторического сознания" и пр. С их помощью, как предполагается, ученики должны получить навык связывать сведения из разнородных предметов в цельные, мировоззренчески значимые и используемые в практической жизни "смысловые аспекты"13.
Итак, недостающие "компоненты" предлагают восполнить, введя в школах, по существу, особые уроки философии и нравственности, на которых детям станут внушать, что мыслить по-философски и быть нравственным очень помогает в жизни, приятно и полезно в плане индивидуальной "экологии личности". Кризис морали, культуры, общественной жизни, духовности снова полагают возможным преодолеть чисто интеллектуальными, рациональными средствами.
Избавиться нужно от несколько большего, чем просто неинформированность в моральных вопросах или неумение применять философские методы. Следует наконец согласиться с тем, что вся нынешняя модель цивилизации по существу своему бездуховна и даже противодуховна: она оставляет человека на самом примитивном уровне развития его души, резко усекает личность до ее эмпирической данности, уравнивает индивидуальность с эгоцентрическим "я", внушает иллюзию утешения внешним прогрессом вместо преображения внутреннего. Критике должна подвергнуться сама идея автономии от Бога, рациональный тип самосознания ("я" - это моя данность, это тот, кто мыслит, рассуждает, каким я себя представляю), утилитарное отношение к миру. Но это - три кита всей современной жизни, отвергнув которые, придется признать полное фиаско нынешней цивилизации, а на это едва ли отважатся представители современного светского общества, даже самые радикальные его критики.
Не регуманизация, а, если так можно выразиться, реуниверсализация ценностей, новая христианизация и воцерковление (избавление от самодостаточной замкнутости) может спасти человечество. Существованию необходимо вернуть его "вертикальную составляющую" - устремление человека к своему лучшему, духовному "я", надындивидуальный (то есть общественно-церковный и, в конечном итоге, теономический14) смысл. Однако опыт первой, неудавшейся гуманизации мало чему учит, и современному уму легче согласиться на то, что прежняя попытка была попросту неудачно исполнена, чем разувериться в самом существе либеральной идеи, перестать гнаться за удовольствиями и комфортом, наконец, провести грань между настоящим, бессмертным, богоподобным в себе и своим падшим "я", греховным двойником личности.
Многое, очень многое переняло современное общество от христианства, не приняв, пожалуй, главного в нем - Самого Христа. Наверное, от этого ему никак не сойтись с гуманизмом церковным и еще труднее устоять в верности своему гуманизму.* * *
История педагогики не завершена. Вероятно, в ней еще будут события, которые привлекут к себе внимание современников. Однако все основные тенденции, симптомы кризиса уже налицо. Дети и детство служили и до сих пор служат той последней опорной смысловой точкой, которая еще позволяет отделять правду от лжи, порядок от хаоса, чистоту от грязи, а явь от абсурда. Впрочем, и эту грань мир, кажется, уже пересек.
"Нас засасывает трясина смещенных нравственных ценностей. Мы воспринимаем развод как готовую альтернативу браку, а аборт рассматриваем в ключе личной свободы, а не жизни и смерти. Наше общество обесценило жизнь. Мы убиваем нерожденных детей, отдаем малышей теленяньке, а престарелых, о которых трудно заботиться, - на попечение государства. Мы совсем близко подошли к узакониванию добровольной легкой смерти и всерьез обсуждается вопрос, должны ли пожилые люди желать совершить самоубийство, когда уже не приносят пользы, чтобы на них не тратились земные ресурсы"15.* * *
Автор не отрицает роли общественного образования, не призывает обходиться без школы и вузов. В наши дни образованность весьма и весьма существенна. Общественное образование готовит ребенка к жизни в нынешнем сложно устроенном и быстро меняющемся мире. Кружки и секции, курсы и студии развивают творческие навыки, расширяют кругозор и мышление, укрепляют здоровье и физические способности наших детей. Знания и навыки, которые усваивает ребенок, так обширны, что родитель попросту не в силах выступить еще и учителем, освоить с детьми на дому полный объем нужного материала. И все же труд школьного учителя и воспитателя детского сада является дополнительным к домашнему обучению и воспитанию. Если нам хочется видеть своего ребенка не просто вундеркиндом, лауреатом и рекордсменом, но любящим и отзывчивым сыном и дочерью, иного пути сохранить теплоту и близость, кроме материнского и отцовского воспитания, общения в домашнем кругу, крепких семейных духовных и нравственных ценностей, попросту нет.
Православный мыслитель и педагог, священник профессор Василий Васильевич Зеньковский, отдавший немало сил школе, не допускал и мысли о полной перемене ролей или хотя бы об относительной самостоятельности общественной педагогики от семьи.
Некоторые мыслители предлагали полное устранение семейного воспитания: Фихте, например, думал, что вплоть до оздоровления семьи (чего в большом масштабе можно ожидать лишь при реорганизации современного социального строя) семейное воспитание должно быть заменено общественным. Но это глубочайшая ошибка! Семья решительно незаменима. Ничто не может заменить той единственной и неповторимой взаимной любви, которая существует лишь в семье. Общая жизнь, общие заботы и трудности - и все это на протяжении многих лет. Живое единство семьи с ее родственными связями, поддерживающими, как бы обвивающими каждую семью; свои семейные традиции, свои воспоминания - все это может быть только в семье! И странно: самая дурная семья, оставляющая много ран в душе ребенка, во многих отношениях несоизмеримо лучше самой прекрасной, но не семейной воспитательной среды. Семья решительно незаменима16!
Многие, кому доводилось работать с детьми, наверняка согласятся с таким мнением: без поддержки семьи, усилиями одной только школы и детского сада почти невозможно дать ребенку хорошие знания и воспитание. Даже самый способный ученик, который поначалу с охотой трудится в школьном классе, вне родительского внимания постепенно теряет способности и отстает. Наоборот, прилежный "середнячок", который на школьных занятиях с трудом поспевает за одноклассниками, но дома усердно пыхтит, наверстывая упущенное с матерью или бабушкой, в конечном итоге показывает лучшие результаты.
В наше время семья переживает глубокий упадок. Дефицит родительского участия, влияние, по слову Зеньковского, "дурной семьи" с особой силой отражаются на работе учителя. Случается, он остается единственным взрослым, которому небезразлична судьба позабытого всеми ребенка. Роль школы и детского сада становится чрезвычайно важной. Держась на остатках добрых традиций образования, на самоотверженном труде педагогов, наше общество еще балансирует на краю пропасти нравственной вседозволенности и невежества. Глядя на это, можно решить, будто семейное воспитание окончательно отошло в прошлое, что будущее педагогики - в дальнейшей профессионализации, техническом совершенствовании методов образования. Однако никакие, даже самые выдающиеся учебные программы, технологии или методики не имеют успеха вне одушевляющего их человеческого фактора.
Школа передает из поколения в поколение интеллектуальный общественный опыт и этим чрезвычайно ценна, особенно для современности. Но она, в свою очередь, опирается на семейный тип отношений и всем своим существом тяготеет к нему. Недаром дети учатся лучше там, где учителю удается увлечь их своим личным примером, где между классом и педагогом устанавливаются взаимоотношения теплоты и открытости, характерные для близких людей. Хороший педагог всегда переживает в отношении воспитанников родительские чувства, а дети отвечают ему по-настоящему сыновней привязанностью.
О школьной и родительской практике нельзя рассуждать как о "большой" или "малой", организованной или стихийной, уделе профессионалов или дилетантов. Естественным лоном педагогических отношений была и остается семья. Что же касается общественного образования, то оно эффективно, если в его практике сильны семейные мотивы, если оно руководствуется примером благого родительства.ПРИМЕЧАНИЯ
1 Зеньковский Василий, протоиерей. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. М., 1996.
2 НЛП - нейро-лингвистическое программирование, специальная суггестивная техника.
3 Бендлер Р., Гриндер Дж., Сатир В. Семейная терапия и НЛП. СПб., 2000. С. 10.
4 Кемпбелл Р. Как по-настоящему любить своего ребенка. СПб., 1997. С. 79.
5 Природа человека. Цит. по: Реати Ф. Проблема человека сегодня. СПб., 1999.
6 Такую позицию, в частности, занимают теоретики так называемой неинституциональной педагогики. Их предположения под занавес ХХ века нашли неожиданное подтверждение в концепции дистанционного обучения, в частности с помощью интернета. В США уже сегодня подобным образом занимаются многие дети, не имеющие возможности посещать школу по медицинским показаниям. В 1999 году концепция дистанционного обучения была принята армией США. Солдатам-контрактникам было предложено на безвозмездной основе использовать время военной службы для получения посредством интернета высшего образования.
7 Эванс Э. Как управлять своей семьей в неуправляемом мире. Новосибирск., 1994.
8 Кемпбелл Р. Указ. соч. С. 48.
9 Интересно, что и здесь вместо "защиты окружающей среды" с некоторых пор стали говорить о более индивидуально выраженной "экологии личности".
10 Термин философа и психолога Э. Франкла, означающий новую, повторную гуманизацию.
11 Нипков К. Э. Ян Коменский сегодня. Цикл лекций. СПб., 1995. С. 62-63.
12 Указ. соч. С. 63.
13 Указ. соч. С. 63-64.
14 Теономия - жизнь в постоянной связи с духовной сферой, с Богом. Альтернативна автономии - отдельному, самозамкнутому состоянию человека.
15 Эванс Э. Указ. соч. С. 48.
16 Зеньковский Василий, протоиерей. Социальное воспитание, его задачи и пути // Психология детства. Екатеринбург, 1995. С. 332.
А. РОГОЗЯНСКИЙ
