 |
ЖУРНАЛ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ
| 05-2001 |
ЦЕРКОВНАЯ ЖИЗНЬ
Новомученики и исповедники Российские
Алма-атинские подвижники благочестия
Вот уже восемь лет прошло со дня кончины (24 января 1993 года) монахини Магдалины (Феоктисты Савельевны Халиной), последней насельницы Иверско-Серафимовского женского монастыря в городе Верный (Алма-Ата).
На 105-м (!) году жизни преставилась матушка - возраст весьма почтенный! Такое долголетие - дар Божий, немногим данный. Жизнь матушки Магдалины хорошо и подробно описана в книге "Крест на Красном обрыве" (Москва, 1996), но я тоже хочу поделиться своими воспоминаниями и рассказать об этом необыкновенном человеке. Пользуясь возможностью, хочу передать на страницах журнала искреннюю благодарность автору книги "Крест на красном обрыве" Вере Викторовне Королевой. Глубокая Вам благодарность за кропотливый тяжелейший труд исследователя-собирателя исторических материалов о новомучениках православных земли Казахстанской.
Алма-Ата - это город, в котором я родилась, где прошли годы моего детства и юности. Моя крестная Антонина Дмитриевна Андреева, ныне покойная, доводилась родной племянницей матушке Магдалине, поэтому в нашем доме в семейном кругу рассказывалось то, что другим никогда не говорилось. Каждого человека Господь к Себе ведет своим путем. У матушки Магдалины этот путь был романтически-трагичным.
В судьбе матушки произошел мало кому известный поворот, который резко изменил дальнейший ход ее жизни. Дочь сельского мельника, она жила в труде и хорошем достатке. Нежная, красивая, с огромной тяжелой русой косой, была она завидной невестой. Сыскался ей и жених - богатый купец, который уж и свататься приезжал, но, получив неожиданный отказ, ушел глубоко уязвленный, с затаенной злобой. Оказалось, что Феоктиста давно любит простого бедного конюха. Родители не стали противиться сердечному выбору своей дочери. Назначили день свадьбы. Праздничные столы ломились от яств, как будто скатерть-самобранка расстелилась по всему селу. Еще бы, ведь первая красавица в округе по любви, с разрешения и благословения родителей выходит замуж! Сколько радости, надежд, счастья для молодых влюбленных!
Настал долгожданный для обоих, торжественный день. Невеста - как белая изящная лилия, в дорогом подвенечном наряде, и жених, сияющий, с бутоньеркой в петлице, - благословенный союз. Скорее в церковь - венчаться. Все село Узун-Агач вышло приветствовать молодых.
- Все готово, садись на тройку!
- Нет, я запряг своего любимого коня, там, на конюшне.
И он побежал, метнув на невесту сияющий взгляд...
Вдруг послышался резкий короткий вскрик! Прибежавшие были поражены увиденным: жених лежал у ног своего коня, широко раскрыв удивленные глаза, а из зияющей раны на груди бил кровавый ключ, дымящимися потоками стекая в венчальный букет... Конь тревожно храпел и бил копытом, чуя покойника. Все поняли, кто это сделал. Убийца не сопротивлялся и не отказывался. Купец тоже любил прекрасную Феоктисту...
Потрясенная чудовищной бедой, она потеряла сознание и долгое время была в глубоком обмороке. "Где стол был яств, там гроб стоит..." Разрываясь от тоски и отчаяния, в безысходном горе, по-прежнему любя своего жениха, безутешная Феоктиста твердо решает оставить мир и уходит послушницей в женский Иверско-Серафимовский монастырь в городе Верном (Алма-Ате), будучи 22-х лет от роду. Так в 1910 году в жизни послушницы Феоктисты, а затем монахини Магдалины открылась новая страница, страница иноческого подвига, в котором она пребывала до своей кончины. |
| Насельницы Иверско-Серафимовского Верненского монастыря |
Кровавое марево революции доползло и до Верного. Нищая, завистливая и ленивая часть населения встала во главе всех городских начинаний. Пролетарское обещание "кто был ничем, тот станет всем" быстро воплощалось в жизнь. С просвещенной, интеллектуальной частью горожан "красные" комиссары расправлялись известными методами: богатых и почтенных граждан города увозили за его пределы, чаще за головной арык, а спустя несколько дней бродячие голодные собаки таскали по улицам их головы. Насилие, зло, грабеж, беспредел под сенью пролетарского закона еще долго, как и везде по России, сеяли свои кровавые семена. В городе вспыхивали эпидемии тифа, в военных лазаретах эта губительная зараза свирепствовала. Солдат, заболевших тифом, не лечили, а теми несчастными, у которых температура тела превышала 41 градус, попросту нагружали телеги, увозили за пределы города и сбрасывали в поле. Больные долго метались в изнуряющем жару без помощи, без глотка воды и умирали в муках на сырой земле. Так красное командование относилось к своим бойцам.
Убийство в революционном понимании не считалось преступлением, напротив, расценивалось как защита революции.
Матушка Магдалина с сестрами и духовным отцом, усердно помолясь, пошли по горным тропам, ища пристанища, ведомые Промыслом Божиим. Справедливы слова Псалмопевца: Возведох очи мои в горы, отнюдуже приидет помощь моя. Помощь моя от Господа... (Пс. 120, 1-2). На Медео устроили они горную тайную церковь, где совершали богослужения. А вокруг - сияющая красота! А ведь "красота и молитва - это высший синтез жизни" (Ф. М. Достоевский). |
| Монашеская келлия на Мохнатой сопке. Медео |
 |
| Монахиня Магдалина (в белом апостольнике) и монахиня Анастасия в скиту на Мохнатой сопке. 1920-е годы |
Горы - это торжество непостижимой красоты и величественной тайны. Они являют собой вечно звучащий гимн Создателю. Разум и сердце наслаждаются потрясающей красотой горных долин, звенящих ущелий, поющих и стрекочущих склонов. Поневоле захватывает дух, когда глядишь на уходящие в синеву могучие ослепительные громады вечных снегов. И головокружительная радость вихрем налетает на сердце, унося его в синюю высь. Как можно оставаться равнодушным, видя этот "блистающий мир"? Молитва сама вырывается из недр души с благодарностью Творцу: Яко возвеличишася дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси! (Пс. 103, 23).
И на фоне этой сияющей красоты слезно молилась матушка Магдалина со своими сестрами. Все тяготы и небывалые трудности возмещались радостью духовной, ни с чем не сравнимой, тем светом Христовым, просвещающим души и умы, который ни с чем другим не сопоставим. С чем можно сравнить душу человека, прикоснувшегося к Божественной благодати? Поймет лишь тот, кто это испытал. "Лишь то ценно в жизни сей, что ни отнять, ни купить нельзя", - писал историк Дмитрий Балашов.
В ночь праздника в честь великомученика и целителя Пантелеимона в 1921 году красноармейцы расстреляли в горных келлиях архимандрита Серафима и иеромонаха Феогноста. Не найдя денег и ценностей, красные каратели ушли. Матушка Магдалина с сестрами похоронили своих духовных наставников там же, на месте расстрела. Это место отличает особая благодать, оно стало своеобразным аккумулятором духовной жизни православных алмаатинцев. |
| В скиту на Мохнатой сопке Верхний ряд: первый справа - отец Пахомий, третья - монахиня Магдалина. 1928 год |
В 1935 году матушку Магдалину арестовали и погнали в Коми... Начались годы ссылки: болезни, голод, холод, глумления и издевательства лагерного начальства. Содержали всех вместе: мужчин и женщин, воров и интеллигентов, убийц и священнослужителей. Воровской преступный мир, как известно, очень жесток, несговорчив и груб. А монахинь как раз и поселили в воровском бараке. Но вместо дикого разгула страстей лагерное начальство увидело трепетно-бережное отношение воровских авторитетов к невинно страдающим сестрам. Более того, воры взяли их под свою защиту. "Целыми днями трудимся, - вспоминала матушка, - а вечерами штопаем, починяем одежду заключенных и ведем душеспасительные беседы..."
И разглаживались жестокие лица, и смирялись жестокие сердца, и люди, загнанные жизнью в угол, изголодавшиеся по доброму человеческому слову, тесно сидя в кругу, жадно слушали живительную речь и одухотворялись животворящим словом Божиим.
Жизнь матушки Магдалины в ссылке стала подлинной, живой, наглядной, практической проповедью христианских истин.
Со своей же стороны, в знак благодарности, "зеки" по мере сил и возможностей воровали продукты и приносили их матушке. Она же убеждала их возвращать все тайно взятое на место. И люди слушались ее как мать, почитали как мать и во многом стремились подражать ей, как любимой матери...
"Был среди нас батюшка-страстотерпец, - вспоминала матушка Магдалина, - так его мучали очень изысканным образом: морили голодом трое суток, затем подали на обед жирную, аппетитную селедку, а вот воды после не давали двое суток, пока он вовсе не потерял сознания".
Заканчивался срок ссылки, а для кого-то, благодаря матушке, заканчивался срок его душевной ссылки, и человек, духовно просвещенный, возвращался в лукавый мир с твердой морально-нравственной установкой на христианскую жизнь. |
| На могиле преподобномучеников Серафима и Феогноста. 1950-е годы. Вторая слева - монахиня Магдалина |
Прошли годы гонений, матушка Магдалина вернулась на родину и в течение многих лет трудилась на просфорне при алма-атинском кафедральном соборе во имя Святителя Николая. Как-то раз летом встретились мы с матушкой Магдалиной у моей крестной и матушкиной племянницы после ранней Литургии.
- Тося, - зовет матушка крестную, - послушай что вчера-то было: Владыка Иосиф увидел меня издали и кричит: "Мать Магдалина, ты не знаешь, почему я все свои четки теряю? Кажется, вот-вот были тут, ан, опять нет! Да что же это я все теряю и теряю свои четки? Вот, беда!" - Матушка улыбается и говорит: - Э, думаю, это в мой огород камни летят. Вот как Владыка меня, грешницу, обличил. Я очень уставала на просфорне и несколько дней подряд не молилась по четкам, оставила, "потеряла" свои четки...
Моя мама, ветеринарный врач, ныне покойная, работала на пищевой контрольной станции Никольского рынка, в непосредственной близости от собора Святителя Николая, где, как я уже говорила, подвизалась на просфорне матушка Магдалина. Она часто навещала маму. И как-то раз, придя домой с работы, мама с порога сообщила потрясающую новость:
- Приходит ко мне сегодня матушка Магдалина, взволнованная, и зовет меня: "Дарья Григорьевна, иди послушай скорей, какое чудо Святитель Николай наш сотворил! Утром, к концу Литургии, в церковь вбежала растрепанная женщина и с тяжелыми рыданиями бросилась к образу Святителя Николая. Плача навзрыд, обхватила руками икону и припала к ней с таким воплем страдания: "Верни, отче Николае", что у молящихся прихожан слезы навернулись на глаза. Протоиерей батюшка Павел узнал, что воры унесли из дома этой женщины все, что только можно было унести, до мелочей. Вернулась женщина домой, а перед ней - голые стены... В отчаянии, но веря в спасение, она побежала в церковь искать помощи у защитника обиженных - Святителя Николая. Закончилась Литургия, а женщина все плачет перед образом Святителя. Прихожане подошли уже ко кресту, только она одна тяжко рыдает. Тогда батюшка Павел (Милованов) с крестом сошел с амвона, подошел к плачущей, поднял ее с колен, благословил крестом и сказал: "Мать, успокойся, иди домой, все твое добро Святитель Николай уже вернул..." Она, не веря чуду, побежала, оглядываясь... А вечером, на вечерне опять рыдала... от радости, благодаря за помощь великого Святителя. "Прибегаю домой, - рассказывала она, - а на крылечке и во дворе лежат узлы и мешки с моими вещами. Все до нитки вернули воры-домушники и записку оставили: 'Прости нас, ради Бога'.
Слава тебе, Святителю Николае, страшный наказателю обидящих!""
Вот чудо-то какое показал Святитель Николай для вразумления нас, бестолковых! Вот, Дарья Григорьевна, воочию сподобились видеть дивное дело Божие и Святителя Его Николая! - заключила матушка Магдалина. Рассказав этот волнующий случай, мама добавила: "Что бы ни случилось в жизни, всегда зови на помощь Святителя Николу, скорого в беде помощника!" |
| В Никольском соборе Алма-Аты. 1991 год |
Прошли годы, а в памяти моей матушка ассоциируется с ослепительным летним утром, когда под звон колоколов она спешит в храм с букетом мяты и белых лилий, заботливо выращенных ею в маленьком саду около небольшого дома на улице Мельничной, где она жила последние свои годы. И открыто улыбаясь, глядит она на мир своими добрыми, лучистыми глазами из-под огромных линз очков... "В чем смысл жизни человеческой? В делании, угодном Господу... И чтобы содеять великое, надо отказаться от себя!"
Матушка Магдалина в совершенстве исполнила эти условия в своей земной жизни. Вечная ей память!
Еще об одном невозможно не рассказать. Был разгар лета 1963 года. Излюбленным местом отдыха алмаатинцев и туристов было предместье в 43 километрах от Алма-Аты - Иссык, с его сказочно-чарующим горным озером того же названия. Все погожие выходные дни люди отдыхали на "жемчужине" Заилийского Алатау. Наступил день 7 июля, воскресенье, и тысячи жителей отправились в этот прелестный уголок. И когда веселье отдыхающих было в зените, внезапно грянула беда: вода выплеснулась из озерной чаши и понеслась вниз с ошеломляющей скоростью, снося, ломая, разбивая все на своем пути... Сель унес несколько тысяч жизней. Долго пустовали в городе квартиры невернувшихся хозяев. Эта трагедия потрясла всех - люди толпами шли в храм, подсвечники пылали тысячами свечей за погибших родных и близких...
Прошло наводнение, успокоилась стихия, и мы с мамой, матушкой Магдалиной и другими знакомыми поехали в Иссык. Меня, восьмилетнюю девочку, увиденное потрясло очень сильно: вывороченные с корнем вековые вязы, груды валунов, песка, каких-то беспорядочно нагроможденных осколков... А на фоне стертого селем поселка стоял на полутораметровом возвышении дом. Просторный побеленный дом с большими окнами и голубыми ставнями. Он стоял на небольшом островке, и всего метр, а где-то и меньше, отделял фундамент дома от обрыва... На фоне страшного хаоса, оставленного разбушевавшейся стихией, одиноко стоял этот дом... Невольно возникал вопрос: что же это за дом такой? Это был уровень высоты бывшей улицы, а мы шли по огромнейшей промоине, ниже уровня той прежней улицы на 1,5-2 метра.
И услышали мы рассказ, трогательный, правдивый и в высшей степени поучительный...
В доме том жили старик-отец и две его дочери - люди, глубоко верующие, мирное, приветливое семейство. И когда отец-старик увидел несущуюся лавину смерти, он не побежал искать спасения на стороне: вбежав с дочерьми в комнату, он упал на колени перед иконами. Втроем, воздев руки ко Всемогущему, они кричали, полные ужаса и надежды, в смертельном страхе и уповании на спасение. Какой же огненной, нет, молниеподобной была та молитва! Молитва, обжегшая Небо истошным воплем отчаяния, веры и надежды. Всегда и везде побеждающее: "Господи! Спаси нас!" Что произошло, знает только Бог, ибо по всем физическим законам, дом, стоявший на пути ревущей стихии, уж никак не должен был остаться целым...
А они молились, не поднимаясь с колен, пока не утихло наводнение...
Прокручивая кинопленку своей памяти, я вижу этот спасенный дом Ноевым ковчегом и отца с дочерьми, спасшихся от гнева Божия своей праведностью, подобно Лотовому семейству. И стоит этот дом как символ пламенной веры, надежды, упования, любви и молитвы человеческой... С нами Бог! А мама и матушка Магдалина смотрят на меня и говорят: "Вот, Танечка, смотри, какие чудеса творит крепкая вера!" Святые слова Евангелия: По вере вашей будет вам (Мф. 9, 29) - самым прямым и наглядным образом подтверждены жизнью. Не тысячу лет назад, а каждый день рядом с нами совершаются чудеса, но по своему нерадению, холодности, отсутствию искренней, простой, доверчивой веры в Бога мы не хотим видеть, принимать и чувствовать Божию милость. А как нужна сейчас нам всем эта горячая, всепобеждающая вера!
Т. ВЕРНЕНСКАЯ
Автор благодарит Веру Викторовну Королеву за предоставленные для публикации архивные фотоматериалы.
