 |
ЖУРНАЛ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ
| 10-2001 |
ЦЕРКОВНАЯ ЖИЗНЬ
К 40-летию архиерейской хиротонии
Святейшего Патриарха Алексия
Без Храма Христа Спасителя
Москва не вернула бы себе былой красоты и величия
Городская жизнь шла своим ходом. Год за годом мы усердно занимались центром города. Выполнялось много проектов, обсуждались даже самые неподъемные предложения. При этом очень часто, приближаясь к заколдованному месту, где раньше стоял Храм Христа Спасителя, натыкались на гигантскую яму в центре - заброшенный бассейн, превратившийся в безобразную свалку. Стало ясно, что сделай хоть все в центре города, но оставь эту яму - Москва не вернет себе былой красоты и величия.
Я стал интересоваться историей возведения храма, его разрушения. Оказалось, с этим местом издавна было связано много событий и народных преданий. Касались они даже не названия Чертолье, которое народный язык увязывал с чертом, а прежде всего "стародевичьего" Алексеевского монастыря, который был выдворен отсюда в связи со строительством Храма Христа Спасителя. То была первая женская обитель, основанная еще в XIV веке, не раз перестраивавшаяся, горевшая, ограбленная и татарами, и поляками, и французами и, наконец, обосновавшаяся со всеми своими церквами, монашескими кельями, школой и кладбищем на берегу Москвы-реки возле Кремля. Такое положение делало монастырь весьма заметным в топографии православной Москвы. Ведь в тогдашнем городском укладе именно женские обители играли особую роль. Туда определяли одиноких девиц и старых дам, а то и просто неугодных или провинившихся жен. Находясь в самом центре, монастырь был весьма посещаемым и мирянами. А если учесть, что в нем находилась чудотворная икона, что от него шла прямая дорога к Новодевичьему - по ней двигались праздничные процессии и крестные ходы, то можно себе представить, насколько все это казалось привычным и незыблемым. То была важнейшая часть московского городского уклада, освященная веками, то есть традицией.
При богобоязненном государе Александре I монастырь никто не решился бы тронуть: когда выбирали место для нового храма, говорили о любых вариантах, но не о нем. Другое дело - брат его, Николай I. Как человек насквозь петербургский, он не выносил московского патриархального сантимента. Так что когда придворный архитектор, решив, что властная вертикаль важнее местной традиции, предложил снести "стародевичий", царь без колебаний принял это решение. Многие считали, что зря. Говорят, больше всего проблем было с игуменией. По слухам, когда хмурым утром 17 октября 1837 года солдаты силой выдворяли ее из монастыря, она что-то такое произнесла во гневе, что окружающие содрогнулись. В народе еще долго ходили слухи о страшном проклятии: мол, все, что выстроят на этом месте, будет порушено. И настолько глубоко утвердилось это поверье, что, когда почти через сто лет, 5 декабря 1931 года, взорвали "мрачный притон самодержавия", в народе вновь возродился слух о проклятии игумении. Поговаривали о том, что оно стало сбываться. Да и как тут было сомневаться-то? Храм взорвали, а Дворец Советов, ради которого это сделали, не построили. А уж когда на месте храма появился открытый бассейн с голыми грешниками, для верующих это выглядело просто как адское видение. Впрочем, бассейн вскоре тоже прикрыли. Так что к 1990-м годам на "нехорошем" месте, кроме развалин, не было вообще ничего.
Кто не видел проекта Дворца Советов, советую посмотреть. Вавилонская башня, возмутившая Бога, выглядела, вероятно, не столь вызывающе по отношению к небесам. На верху здания, на высоте более 400 метров, должна была стоять гигантская статуя Ленина, уходя в облака. Именно так: расчеты показывают, что частая в нашем городе облачность должна была скрывать то, что было у вождя выше пояса, оставляя москвичам лишь нижнюю, идейно менее значимую часть.
Чтобы подчеркнуть грандиозность проекта, приведу еще один факт. Указующая рука Ленина с технической точки зрения представляла собой консоль гигантских размеров. Чтобы она не сломалась от перенапряжения, был создан специальный "институт руки", имевший директора, заместителя, штат научных сотрудников и секретные разработки.
У Андрея Платонова есть повесть о строителях нового общества - "Котлован". Там революционные массы роют гигантскую яму под будущее здание коммунизма. Причем ни на что больше, кроме котлована, у них сил не хватает. Повесть оказалась пророческой: советским зодчим так и не удалось реализовать чудовищный замысел, который подавлял бы все в центре города. Правда, в отличие от платоновских героев они успели не только вырыть котлован. Они успели заложить в котлован фундамент. Под будущее здание был сделан гигантский монолит, покоившийся на большом количестве опор, доходящих до прочных известняковых пород.
Мы провели исследовательские работы. И обнаружили, что этот фундамент, рассчитанный на давление гигантского сооружения высотой более 400 метров, дошел до нас в хорошем состоянии. Арматура из танковой стали. Бетон лучших марок. Уникальная вещь. И тут сердце строителей дрогнуло. Что-то шевельнулось в наших душах: "Слушай: фундамент есть!" А что такое фундамент? Не знаете? Значит, вы не строитель. По чистой случайности этот фундамент имел одну особенность. Он был заложен гораздо ниже нулевой отметки разрушенного храма. То есть до основания нужно было еще дорасти строительными конструкциями. И тут сама собой возникла идея: а что если на этом подхрамовом пространстве воскресить тот, прежний, разрушенный еще в прошлом веке Преображенский храм "стародевичьего" монастыря? Может быть, и заклятие утратит силу? Сказано - сделано. Нарисовали эскизы. Провели расчеты. И со всеми этими материалами как-то вечером напросились к Патриарху на аудиенцию.
Святейший Владыка рассматривал наброски очень внимательно. О чем только не расспрашивал в тот вечер. И о надежности фундамента, и о том, в какой степени достижимо воссоздание исторической правды. Сколько времени понадобится? Сколько средств надо затратить? Можно ли закупить тот же камень? Можно ли возродить те же фрески? Мы отвечали на все вопросы настолько подробно, насколько могли. И тогда Святейший Патриарх принял решение.
4 января 1995 года в Успенском соборе Московского Кремля был проведен молебен о воссоздании Храма Христа Спасителя. Затем на месте будущего храма состоялись крестный ход и закладка капсулы. Не в основание главного храма - до него надо было еще дорасти. А в основание того, прежнего, воскрешение которого должно было изменить наконец дух этого места...Юрий ЛУЖКОВ,
мэр Москвы
(Печатается в сокращении по: Собиратель Русской Церкви. М., 2001)
