Журнал Московской Патриархии 06-2003

ЖУРНАЛ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ

06-2003

ЦЕРКОВНАЯ ИСТОРИЯ

История становления и развития организационной структуры
православного духовенства в Вооруженных Силах
Российского государства

       Стремление к истине и объективности рассмотрения событий более чем вековой давности требует предварить авторские размышления об истории военно-духовного ведомства России замечанием о том, что в дооктябрьский период в русской армии помимо православного духовенства также состояли: римско-католические священники (капелланы) и причетники при них (не из числа военнослужащих), находившиеся в ведении административного декана; дивизионные евангелическо-лютеранские проповедники с адъюнктами и пасторы с состоявшими при них кистерами; кроме того, в Варшавском округе при штабе каждого из располагавшихся там трех армейских корпусов в 1887 году было учреждено по одной должности евангелическо-аугсбургских проповедников; штатами некоторых частей русской армии, дислоцировавшихся на территории окраинных губерний империи, предусматривались магометанские ахуны, муллы и муэдзины.
       Тем не менее, согласно Своду законов Российской Империи, "первенствующей и господствующей в государстве верой была Христианская Православная Кафолическая Восточного исповедания". Очевидно, поэтому в Российской армии именно православный батюшка был как бы живым символом ее духовного существа, символом и вместе с тем орудием, укреплявшим и вдохновлявшим ее религиозный дух. Изъять священника из армии казалось не менее невозможным, чем лишить армию военного снаряжения и военных учителей.

       История православного духовенства в русской армии и на флоте уходит корнями в эпоху зарождения и развития войска дохристианской Руси. В то время служителями культа являлись волхвы и колдуны, своими молитвами, заклинаниями, ритуальными действиями, жертвоприношениями содействовавшие военным успехам дружины.
       После принятия христианства - в период до создания постоянного войска на Руси в середине XVI века - обязанности по духовному окормлению воинов были возложены на духовенство, находившееся при князе (при дворе царя).
       С созданием стрелецкого войска духовные лица стали временно прикомандировываться к частям войск согласно патриаршему приказу или по непосредственному распоряжению царя. Так, в одном из уставов того времени, называемом "Учение и хитрость ратного строя пехотных людей", изданном в 1647 году, впервые упоминается полковой священник (в одной из глав устава определялось жалованье воинским чинам и наряду с ними - полковому попу).
       На основании этого факта первые назначения в полки особых священников можно отнести ко времени царствования Алексея Михайловича (1645-1676). Более прочная организация военному духовенству была дана императором Петром I. По Воинскому уставу 1716 года при каждом полку должен был состоять священник. В целом, в истории православного военного и морского духовенства как института распространения идей христианства в массах воинов можно выделить четыре основных этапа становления и развития его организационной структуры:
       первый - 1716-1800-е годы, когда духовные лица, служившие в частях войск, находились в ведении епархиального духовенства по месту дислокации войск применительно к административно-территориальному делению Российской империи на епархии;
       второй - 1800-е - 30-е годы XIX века, когда военное и морское духовенство подчинялось власти одного лица - обер-священника армии и флота, введенного указом императора Павла I (первым обер-священником армии и флота был протоиерей Павел Яковлевич Озерецковский);
       третий - 30-е годы XIX века - 1890 год - этап существования двух самостоятельных параллельных структур православного духовенства в воинской среде: военного духовенства и морского духовенства. Его основным содержанием явился поиск наиболее рациональных форм административного устройства пастырской службы;
       четвертый - 1890-1918 годы - заключительный этап, в течение которого сложилась единая система управления военным и морским духовенством и окончательно оформился достаточно стройный административный механизм военно-духовного ведомства России: высшая военно-духовная власть в лице протопресвитера военного и морского духовенства; вспомогательные органы управления при нем: центральный - в виде Духовного правления и местные - гвардейский, дивизионные (армейские и гренадерские), флагманские благочинные священники; подчиненное духовенство; система соборов и церквей ведомства протопресвитера военного и морского духовенства.
       "Институт военного духовенства был упразднен декретом 17 или 18 января 1918 года. После декрета еще некоторое время разрешалось отдельным частям Красной армии содержать у себя на средства бойцов этих частей своих священников",- свидетельствуют архивные источники. (Последним протопресвитером военного и морского духовенства был Георгий Иванович Щавельский. В августе 1917 года он активно поддерживал генерала Л. Г. Корнилова. Эмигрировал в Болгарию, где стал профессором Софийского университета, законоучителем и директором русской гимназии.)
       Особой страницей истории развития организационной структуры и системы управления церквами и православным духовенством вооруженных сил Российского государства являются годы Первой мировой войны:
       В 1914 году в военно-духовном ведомстве были введены должности главного священника фронта и штабного священника армии. Согласно Положению о священнике штаба армии, ему не предоставлялись никакие начальственные функции, поэтому он не обладал властными полномочиями над дивизионными священниками, а также священниками госпиталей армии.
       В 1915 году была введена никогда не существовавшая прежде должность гарнизонного благочинного в гарнизонах, где служили несколько священников.
       В 1916 году в военно-духовном ведомстве были введены должности армейских проповедников, задачей которых являлись объезды с проповедями частей армии, и священников санитарных поездов. (Эта категория духовных лиц была введена в воинской среде по настоянию Государыни Императрицы Александры Феодоровны.)
       В ряде появившихся в последнее время публикаций, посвященных истории православного духовенства русской армии и флота, на взгляд автора, незаслуженно обходится молчанием наиболее динамичный период развития его организационной структуры на рубеже XIX-XX веков. Попытаемся несколько восполнить этот пробел.
       Являясь неотъемлемой частью духовенства Русской Православной Церкви, военное и морское духовенство в XIX веке отличалось от епархиального по своему положению и было совершенно отделено от него по управлению. Находясь вместе с епархиальным духовенством в высшем ведении Святейшего Синода, оно управлялось, вопреки общепринятым в Русской Православной Церкви основаниям надзора и наблюдения за православным духовенством, своими особыми органами, отличавшимися и отделенными от органов епархиального управления.
       В этом заключалось противоречие сложившейся системы управления военным и морским духовенством существовавшей практике и освященному каноническим устроением Вселенской Церкви порядку. Однако целесообразность такой системы управления военным и морским духовенством обусловливалась тем, что военные и морские церкви и духовенство располагались по всей территории государства, поэтому невозможно было их подчинение власти одного епископа.
       Такое подчинение ставило бы этого епископа в небывалое в истории Церкви положение, представляя его как бы вселенско-русским епископом (хотя и без определенной собственной епархиальной территории), возвышающимся над всем собором русских иерархов и пользующимся правом вмешательства в дела всех русских епархий. Кроме того, невозможно было организовать управление военным и морским духовенством и по аналогии с уже известным к тому времени в церковной практике правом ставропигии, поскольку подчинение церквей и духовенства армии и флота непосредственно Святейшему Синоду, исключая посредствующие органы, было чрезвычайно сложно осуществить на практике.
       Нецелесообразно было поручить вопросы заведования военными и морскими церквами и духовенством и епархиальным епископам в районах дислокации войск, основываясь лишь только на общепринятом в Церкви порядке управления. Здесь немаловажное значение имел уже имевшийся к XIX столетию исторический опыт. Так, до XIX века, когда заведование военным и морским духовенством не отделялось от епархиального управления, нередко возникали практические затруднения, обуславливавшиеся особенностями деятельности духовных лиц в воинской среде, необходимостью их подчинения военному и морскому начальству. При частом передвижении войск военные пастыри переходили из-под ведения одного епархиального начальства под власть другого и таким образом или вовсе оставались без всякого надзора, или подпадали под нежелательное многоначалие. Кроме того, исторический опыт свидетельствовал, что при распределении по епархиям военное и морское духовенство теряло всякое самостоятельное, корпоративное значение. Будучи смешанным с епархиальным духовенством и, оставаясь всегда в меньшинстве, оно не могло иметь никакого представительства относительно своих прав и преимуществ перед епархиальным духовенством.
       Все эти особенности были настолько важны и существенны, что делали необходимым существование для заведования военными и морскими церквами и духовенством особых органов, поставленных в особые условия деятельности.
       Опыт военного строительства в России показал, что при отсутствии таких органов само военное и морское начальство нередко оказывалось в затруднительном положении: к какому епископу обратиться для разрешения тех или иных возникавших вопросов при перемещении священников по службе, при поощрении их наградами, выдаче пособий, выплате пенсий, при оказании помощи вдовам и сиротам лиц военного и морского духовенства и при многих других обстоятельствах.
       Поэтому в практике организации управления военным и морским духовенством русской армии и флота учитывались как общие канонические начала церковного управления, так и особенности положения и службы лиц военного и морского духовенства. Данное обстоятельство, в свою очередь, обуславливало существование особых, отличавшихся и отделенных от епархиального духовенства органов военно-духовного управления.
       Во вторую половину XIX века военное и морское духовенство вступило разделенным на управление обер-священника Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов, в которое с 1836 по 1883 годы организационно входило придворное духовенство и управление обер-священника армии и флота.
       Лица, возглавлявшие эти управления, назначались властью императора из числа белого духовенства с тем различием, что обер-священник Главного штаба Его Императорского Величества и отдельных гвардейского и гренадерского корпусов назначались по непосредственному Высочайшему усмотрению, в то время как обер-священник армии и флота - из представлявшихся Святейшим Синодом кандидатов. Следует заметить, что это различие не было определено какими-либо решениями, имевшими юридическую силу. Так сложилось на практике вследствие привилегированного положения гвардейского и гренадерского корпусов в вооруженных силах Российского государства.
       Названные обер-священники состояли в непосредственном ведении Святейшего Синода, в который они обращались с донесениями по вопросам, решение которых являлось прерогативой высшей духовной власти, и от которого получали указы для руководства и исполнения. В частности, обер-священники без представления или донесения Святейшему Синоду не могли ни назначать, ни увольнять, ни награждать священнослужителей своих ведомств, ни подвергать их наказаниям за совершенные преступления. Они не пользовались правом окончательного решения и ряда других вопросов (например, им не принадлежало право выдачи метрических свидетельств).
       Следует отметить исключительное положение в общем ряду духовных дел, находившихся в ведении обер-священника Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов, дел по управлению придворным духовенством, заведование которыми осуществлялось министерством Императорского Двора.
       В то же время обер-священники Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов и армии и флота отличались от других лиц в пресвитерском сане статусом своего положения в среде духовенства Русской Православной Церкви. Так, еще в 1809 году в Указе Государя Императора на имя митрополита Санкт-Петербургского Амвросия относительно занятия мест в придворном соборе духовными лицами было определено положение представителя высшей военно-духовной власти в среде православного духовенства. В указе, между прочим, повелевалось: "На правой стороне после архиереев первое место занимать Его Императорского Величества духовнику и под ним архимандритам. Обер-священнику становиться наряду с архимандритами первоклассных монастырей, наблюдая, впрочем, то различие, что он уступает первенство тем архимандритам, которые поступили в первоклассные монастыри прежде, нежели обер-священник получил митру, прочие все ставятся ниже его".
       При столь почетном положении среди духовных лиц обер-священники Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов и армии и флота занимали особое место и в составе церковной администрации. Согласно своему званию членов и присутствовавших в Святейшем Синоде они почти непрерывно преемственно участвовали в высшем церковном управлении. Это позволяло обоим обер-священникам влиять на состояние дел в Русской Православной Церкви в целом, и в частности на развитие подведомственных управлений, что способствовало приближению их ведомств по своему значению к епархиям. Так, анализ источников показывает, что к 1855 году в ведении обер-священника Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов состояло 72 собора и церкви, а в ведомстве обер-священника армии и флота - соответственно 281. Такое количество храмов равнялось количеству их во многих епархиях, что стало возможным, очевидно, прежде всего за счет присоединения к ведомствам обер-священников Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов и армии и флота ряда неподвижных церквей, прежде состоявших в ведении епархиального начальства.
       Вместе с тем существенным отличием глав обоих военно-духовных управлений от духовных лиц, возглавлявших епархии, являлось то, что, не являясь епископами, они не имели права рукополагать в священный сан, освящать антиминсы и т. д. Кроме того, несопоставимыми с правами епархиальных Преосвященных были права обер-священников и по управлению вверенными им ведомствами. Так, если епархиальные архиереи могли, например, разрешать построение церквей, открывать домовые церкви, давать разрешение на вступление в брак лицам, не достигшим положенного законом возраста, или лицам, находившимся в 5-й и 6-й степени родства, и т. д., то главы обоих военно-духовных управлений за разрешением подобных вопросов каждый раз вынуждены были обращаться в Святейший Синод.
       В то же время анализ рассылавшихся синодальных указов показывает, что в них не содержалось особых отметок относительно предписания обер-священникам военного и морского ведомств отдельных документов только для сведения. Уже исходя из этого можно сделать вывод об ответственном положении глав обоих военно-духовных управлений в среде духовенства Русской Православной Церкви. Однако именно это обстоятельство, по свидетельству источников, порождало неверные суждения по их адресу, а порой просто зависть и пересуды со стороны прочих духовных лиц в пресвитерском сане. Подтверждением тому служат имевшие место гонения в отношении протопресвитера В. И. Кутневича, с 17 декабря 1832 года по 26 апреля 1865 года возглавлявшего духовное ведомство армии и флота, которого ряд церковных деятелей при участии обер-прокурора Святейшего Синода графа Н. А. Протасова желали отстранить от исполнения обязанностей обер-священника армии и флота и учредить новое звание - архиепископа армии и флота.
       Штатами обоих военно-духовных управлений не предусматривалось существование непосредственно при обер-священниках, возглавлявших эти управления, особых вспомогательных органов. Поэтому вся ответственность за принятые решения лежала на самих обер-священниках Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов и армии и флота. Под их надзором действовали лишь канцелярии для письмоводительства, в которых было сосредоточено общее делопроизводство в обоих ведомствах.
       Безусловно, принцип строгой подчиненности обоих обер-священников Святейщему Синоду обуславливал огромную переписку в производстве дел по духовному ведомству, что, в свою очередь, не могло рано или поздно не привести к изменению сложившейся системы взаимоотношений обер-священников и Святейшего Синода.
       В 1853 году в связи с сокращением делопроизводства гражданских ведомств и последовавшим сокращением переписки в производстве дел по духовному ведомству было признано целесообразным с той же целью произвести некоторые изменения в делопроизводстве и по ведомствам обер-священников Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов и армии и флота. Указом Святейшего Синода им были предоставлены права по управлению духовенством военного и морского ведомств наравне с епархиальными архиереями. Суть произведенных перемен состояла в том, что главы обоих военно-духовных управлений отныне могли назначать, увольнять и перемещать священнослужителей без получения на это разрешения Святейшего Синода, необходимого прежде. По предварительному согласованию с епархиальным начальством решались лишь вопросы относительно увольнения из епархиального ведомства кандидатов, желавших поступить в военное и морское ведомства, а также о принятии их обратно в случае убытия из этих ведомств.
       Следует отметить, что новый порядок назначения священнослужителей применялся в ведомстве обер-священника Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов только в гренадерских полках. В гвардейские части духовные лица по-прежнему назначались Высочайшей властью. Очевидно, причиной отсутствия перемен в правах духовных лиц гвардейского корпуса продолжал оставаться особый статус войск гвардии в вооруженных силах Российского государства, вследствие чего они являлись предметом непосредственной опеки Государя.
       Одновременно с 1853 года обер-священникам военного и морского ведомств было предоставлено право, минуя Святейший Синод, выдавать воинским чинам выписки из различных документов, находившихся в церковных книгах этих ведомств. В случае пропусков или ошибок в данных документах обер-священники этих ведомств могли самостоятельно назначать производство следствий и принимать по ним окончательные решения. Кроме того, им было предоставлено право назначать и проводить следствия по проступкам лиц военного и морского духовенства, а также принимать по ним решения в соответствии с правилами о суде, излагавшимися в Уставе Духовных консисторий о епархиальном суде.
       В тех случаях, когда обвиняемые оказывались виновными в проступках, за которые они подлежали исключению из духовного звания, или другим взысканиям, наложение которых превышало в иерархическом порядке власть обер-священников, последние, уволив провинившихся из своего ведомства, согласно установленному порядку передавали дела о них для дальнейшего рассмотрения и принятия мер архиереям тех епархий, из которых они были определены в военное или морское ведомство. Полномочиям обер-священников Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов и армии и флота было предоставлено право наложения на лиц военного звания церковной епитимии.
       Таким образом, Указом Святейшего Синода от 6 февраля 1853 года значительно расширялись права обоих обер-священников по управлению возглавляемыми ими военно-духовными ведомствами Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов и армии и флота. Вместе с тем наряду с расширением прав глав этих ведомств расширялись и сами ведомства за счет присоединения к ним ряда неподвижных церквей, прежде состоявших в ведении епархиального начальства. Так, если в 1855 году в ведении обер-священника армии и флота состояло семь соборов, то к 1858 году их было уже девять.
       Безусловно, общая децентрализация, являвшаяся основным содержанием всех намечавшихся реформ эпохи императора Александра II (1855-1881), не могла не отразиться на военно-духовных ведомствах. В 1858 году каждый из обер-священников по Высочайшему повелению был переименован в главного священника. Один получил наименование "Главный священник Главного штаба его Императорского Величества и отдельных гвардейского и гренадерского корпусов", другой - "Главный священник армии и флота". Уже этим подчеркивалось их место и роль во вверенных ведомствах.
       Начавшееся в 1862 году в ходе реформы центрального и местного военного управления (1862-1869) постепенное расформирование всех существовавших корпусов, и среди них гвардейского и гренадерского, и образование военных округов, а впоследствии, в начале 80-х годов, - преобразования в окружной системе, создали предпосылки к реорганизации в перспективе двух военно-духовных управлений.
       В 1865 году при рассмотрении вопроса о дальнейшем сокращении переписки в делопроизводстве по духовному ведомству было принято решение об изменении существовавшего порядка увольнения лиц военного и морского духовенства и определения священников к церквам гвардейских полков. Главным священникам Главного штаба, гвардии и гренадер, армии и флота было предоставлено право обращать ненужных в их управлениях священно- и церковнослужителей в распоряжение духовного начальства тех епархий, из которых они поступили, без предварительного согласования с этим начальством вопроса о беспрепятственности к принятию увольняемых из военного и морского ведомств в епархиальное. Главному же священнику Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов было разрешено определять священнослужителей к гвардейским полковым церквам, не ходатайствуя каждый раз через Святейший Синод.
       Таким образом, эти преобразования не просто расширяли права лиц, возглавлявших оба военно-духовных управления, отнюдь нет. Смысл производимых перемен заключался в постепенном превращении ведомств обоих главных священников в полностью самостоятельные административно-духовные единицы.
       В 1869 году с изданием новых законоположений о правах детей православного духовенства (26 мая 1869 года был принят закон, отменивший наследственную замкнутость духовенства), согласно которым для них становились доступными и другие поприща службы, главным священникам было разрешено наравне с епархиальным начальством выдавать детям подведомственного им духовенства свидетельства об их образовании, "с тем, - как отмечалось в Указе Святейшего Синода, - чтобы ведомства или лица, принявшие их на службу, давали о том знать главным священникам своевременно". С получением этих прав каждый из главных священников обоих военно-духовных управлений получал всю полноту власти во вверенном ведомстве. Свои административные распоряжения на места они посылали в виде ордеров, что являло собой особую форму взаимоотношений высшей духовной власти с подчиненным духовенством, указывавшую на характер военной дисциплины в их ведомствах.
       Таким образом, учреждение должностей начальствующих лиц над придворным духовенством и духовенством гвардейского и армейского ведомств в лице протоиереев - обер-священников, а впоследствии главных священников, полностью независимых от епархиальных архиереев и консисторий, явилось своеобразным экспериментом в системе духовного управления в государстве.
       Посредствующим органом, выполнявшим вспомогательные функции между высшей духовной властью военного и морского ведомств и подчиненным духовенством, являлись благочинные. Анализ источников показывает, что в ведомстве обер-(главного) священника армии и флота благочинные избирались главой этого ведомства из достойнейших протоиереев или священников и им же утверждались в своей должности. Благочинные распределялись по дивизиям (эскадрам) так, что каждый из них имел в своем ведении только священников полков (кораблей), входивших в состав дивизии (эскадры). То есть военные церкви, не состоявшие при строевых частях (кораблях), не подлежали их ведению. Вследствие этого обстоятельства в ведении армейских и гренадерских дивизионных благочинных, избиравшихся на общих основаниях, могло состоять от трех до четырех церквей. При этом названные благочинные священники пользовались особыми правами и содержанием.
       Напротив, в гвардейском корпусе должность благочинного была единственной и при этом не являлась штатной, то есть лица, занимавшие ее, не пользовались правами и содержанием дивизионных благочинных, хотя в ведении гвардейского благочинного священника, в отличие от армейских, флотских и гренадерских благочинных священников, состояло до тридцати церквей.
       Благочинные священники военного и морского ведомств являлись в то же время полковыми (корабельными) священниками, обязанными безотлучно находиться при своих полках (кораблях), вследствие чего они не посещали подведомственных им церквей, и более того, даже редко видели подчиненных священников. Главным их благочинническим занятием был просмотр и пересылка в высшие инстанции полученных с мест отчетов.
       В этом заключалось отличие благочиннического надзора священников военного и морского ведомств от епархиального, действовавшего на основании положений Устава Духовных консисторий, согласно которому норма ведения штатным благочинным священникам определялась от десяти до тридцати окрестных церквей с их причтами. Кроме того, если благочинный священник ведал более чем пятнадцатью церквами, располагавшимися на значительном удалении друг от друга, то ему, согласно Уставу Духовных консисторий, мог придаваться помощник.
       Структура благочиннического надзора в частях русской армии и флота во второй половине XIX века расширялась. Так, 2 ноября 1889 года Высочайше утвержденным постановлением Военного Совета один из настоятелей неподвижных церквей гвардейского ведомства и один из настоятелей таких же церквей в Петербурге и его окрестностях армейского ведомства были включены в штат благочинными: один - гвардейского духовенства, а другой - санкт-петербургских и новгородских церквей армейского ведомства. Следует отметить, что должность благочинного санкт-петербургских и новгородских церквей армейского ведомства существовала с 1854 года, но не была штатной, хотя в благочинии состояло пятнадцать армейских и флотских церквей в Петербурге и его окрестностях. Лицам, занимавшим эти должности, были предоставлены права и содержание дивизионных благочинных.
       Благочинные священники не являлись единственной структурой в посредствующих органах между высшей военно-духовной властью и подчиненным духовенством. В различные периоды отечественной истории в особых условиях временно существовали и другие вспомогательные органы военно-духовного управления, видоизменявшиеся в зависимости от общего военного строительства в государстве. При этом в мирное время ряд должностей упразднялся, а в военное, когда войска формировались в действующие армии и корпуса, предусматривалась возможность их восстановления. Так, при упразднении в 1862 году управления 1-й армии в Варшаве было признано целесообразным упразднить и должность главного священника этой армии и учредить при штабе войск в Царстве Польском должность благочинного священника с подчинением ему духовных лиц, командировавшихся в части войск Царства Польского, не имевшие своих священников. Вместе с тем в период Русско-турецкой войны 1877-1878 годов надзор над духовенством, назначенным в поход с гвардейскими полками, был поручен протоиерею Петру Зиновьевскому с присвоением ему звания "исправляющего должность благочинного".
       Причина такой мобильности организационной структуры вспомогательных органов управления военным и морским духовенством, очевидно, заключалась в том, что должности полевых обер-(главных) священников армий внутри России в мирное время при существовании обер-(главного) священника армии и флотов и дивизионных благочинных усложняли систему управления духовенством. Немаловажно также и то, что содержание этих должностей было обременительным для казны.
       Исключением в общей системе управления военным и морским духовенством являлся Кавказский корпус (армия), в котором как высшей духовной, так и военной властью государства признавалось необходимым существование особого духовно-административного лица, наделенного правами и полномочиями полевого обер-(главного) священника.
       Причин этого было две: отдаленность от главного военно-духовного управления расположенных там частей войск и многочисленность в них духовных лиц в связи с особым статусом и задачами Кавказского корпуса (армии).
       Таким образом, в период с 50-х до конца 80-х годов XIX века вспомогательные органы военно-духовного управления представляли собой несложную одноступенчатую, хотя и довольно разветвленную систему священнических мест в лице благочинных священников и полевых обер-(главных) священников, а с образованием особых корпусов для самостоятельных действий - и корпусных священников данных корпусов. Эта система была динамична и складывалась в зависимости от перемен в общей системе управления вооруженными силами России.
       Подчиненное духовенство составляли священники с полагавшимися по штату причтами подвижных церквей войсковых частей, кораблей, а также неподвижных соборов и храмов с приходами из обывателей и без приходов, состоявшие в ведении военно-духовного начальства. Так, в 1855 году в ведомстве обер-священника Главного штаба гвардейского и гренадерского корпусов состояло 2 собора, имевших приходы, и 43 полковые и две приходские церкви. В ведомстве обер-священника армии и флота - соборов: крепостных - 4, морских - 3; постоянных церквей - крепостных и находившихся в укреплениях - 19, морских - 4, при флотилии и флотских экипажах - 4, полковая - 1, учебно-полковых - 4, при жандармском полку - 1, батальонных - 3; церквей в госпиталях: сухопутных - 21, морских - 4, походная - 1, заводских - 3, арестантская - 1, домовая - 1, приписных - 4, кладбищенская - 1, подвижных церквей: при главных квартирах - 6, полковых - 131, резервно-бригадных - 7, батальонных - 22.
       Следует отметить, что причты ряда неподвижных соборов и церквей крепостей, фортов, укреплений, населенных пунктов по месту расположения войск состояли в епархиальном ведомстве. Данное положение объяснялось как широкой географией дислокации воинских формирований и необходимостью обеспечения в этих условиях надзора за деятельностью священников на местах, так и тем, что в некоторых православных храмах по месту расположения войск большую часть их приходов составляло местное население.
       Ведению епархиальных архиереев подлежали также священнослужители и церкви военно-учебных заведений, являвшихся неотъемлемой частью военного ведомства.
       Духовные лица в кадетских и пажеских корпусах, инженерных, артиллерийских училищах и академиях, других учебных заведениях предназначались для преподавания воспитанникам этих заведений Закона Божия, а также для отправления богослужения и духовных треб верующих. Особое место их в структуре церквей и духовенства, а также специфика системы надзора и управления ими объяснялись рядом обстоятельств. Во-первых, наблюдение за преподаванием Закона Божия являлось обязанностью архиереев, рукополагавших священнослужителей и предоставлявших им право проповедования и объяснения слова Божия согласно учению Православной Церкви. Во-вторых, законоучителями при военно-учебных заведениях нередко состояли священнослужители, занимавшие в то же время высокие должности в епархиальных управлениях: члены консисторий, кафедральные протоиереи, благочинные священники и т. п. Если бы обязанности законоучителей не исполняли лица, занимавшие подобные должности, то это лишало бы военно-учебные заведения, особенно находившиеся вне столиц, пастырей и учителей, отличавшихся своими познаниями, благочестием и доверием к ним начальства. Оставление же этих лиц в епархиальном управлении с одновременным подчинением обер-(главному) священнику армии и флота по званию законоучителя создавало бы прецедент независимости епархиального священника от своего епископа в вопросе учения веры.
       В то же время обер-(главный) священник армии и флота при подчинении ему церквей и духовенства военно-учебных заведений неминуемо сталкивался бы с рядом проблем, зависевших от решения епископа, вследствие чего ему надлежало бы обращаться с представлениями в Святейший Синод. На все это необходимо было время, тогда как многие подобные вопросы должны были решаться на месте и в кратчайшие сроки. Кроме того, обер-(главный) священник армии и флота или другое подобное лицо, находясь в Санкт-Петербурге, не имел никакой возможности осуществлять надзор за законоучителями в военно-учебных заведениях, находившихся в отдаленных регионах. Отсутствие же иерархического надзора неминуемо повлекло бы за собой неоднозначное толкование различных понятий в учении веры. Таким образом, столь разнообразная система надзора со стороны высшей духовной власти за причтами соборов и церквей военного и морского ведомств была обусловлена прежде всего целесообразностью обеспечения всестороннего постоянного контроля и помощи подчиненному духовенству в религиозно-нравственном обучении и воспитании личного состава войск и военных учреждений.
       Причты церквей военно-сухопутного и морского ведомств существовали на общих основаниях с причтами епархиального духовенства. Обычный состав причта, кроме причтов церквей, находившихся в исключительном положении, мог быть двучленный (священник и псаломщик), трехчленный (священник, диакон и псаломщик) или пятичленный (два священника, диакон и два псаломщика). При этом никто не должен был определяться и посвящаться к церквам иначе, как в положенный по штату прихода состав причта.
       В войсковых частях военные священники полагались в пехотных и кавалерийских полках. Кроме того, они могли находиться и в некоторых других отдельных воинских формированиях, располагавшихся в таких регионах, куда приглашение священников епархиального ведомства для удовлетворения религиозных потребностей верующих военнослужащих было затруднено. Они входили в состав полковых (корабельных) управлений и состояли в порядке внутренней службы в части в ведении военного (флотского) начальства.
       Анализируя штатный состав частей сухопутных войск русской армии во второй половине XIX - начале XX веков, следует отметить, что существовали два рода оружия (согласно классификации войск в XIX веке): инженерные войска и артиллерия, в которых штатная должность священника не была предусмотрена. Исключение составляли лишь причт Сергиевского всей артиллерии собора, находившегося в Санкт-Петербурге, а также священник, состоявший в штате 1-й резервной артиллерийской бригады. Таким образом, вопрос о необходимости присутствия духовных лиц в гвардейской артиллерии и армейских бригадах, располагавшихся в регионах, не имевших церквей, был решен не принципиально, а лишь только для артиллерийских частей Петербургского военного округа.
       Главной причиной отсутствия священников в артиллерийских и инженерных войсках в рассматриваемый период являлось то, что основной организационной единицей частей войск, в штате которой находился священник, была отдельная часть, имевшая свое самостоятельное управление и внутреннее хозяйство. Инженерные же и артиллерийские войска прежде всего в силу своей малочисленности в русской армии подразделялись на мелкие части и даже подразделения. Так, в отличие от иностранных армий, где отдельной частью в артиллерии считался полк, в России такой единицей была батарея, за исключением немногих батарей, сведенных в полки. С отделением артиллерийских и инженерных подразделений от полков и объединением их в отдельные бригады, в их штат не были введены священники в силу отсутствия в церкви возможности к тому. Эти части в военное время находились в составе дивизий, при которых существовали походные церкви, а в мирное были приписаны к ближайшим церквам по месту своего расквартирования.
       Следует отметить существовавшую неравномерность распределения духовенства среди полевых частей разных родов оружия как в мирное, так и в военное время. Так, сравнительный анализ численности частей войск согласно действовавшему в 80-е годы XIX века Своду штатов военного ведомства свидетельствует, что по штату военного времени в пехотной дивизии с ее артиллерией насчитывалось 17 340 человек. При этом священников состояло четыре. В кавалерийской дивизии с ее артиллерией личного состава было 4209 человек. При этом священников в ее полках находилось три. Таким образом, на одного священника в среднем приходилось: в пехоте - 4335 человек, в кавалерии - 1403 человека. Столь неравномерное распределение священнических мест в войсках, очевидно, являлось одним из проявлений все большего несоответствия, в которое приходила остававшаяся практически неизменной со второй четверти XVIII века структура подчиненного духовенства складывавшейся к концу XIX века штатной организации частей войск. Для устранения этого несоответствия требовалась наряду со всесторонним обоснованием целесообразности штатных перемен в священнической среде военного ведомства еще и готовность, а также способность как духовной, так и светской власти к их осуществлению, исходя прежде всего из экономических возможностей государства. Однако, как показывает анализ исторических источников, несмотря на неоднократно предпринимавшиеся попытки такого обоснования, во второй половине XIX века в русской армии так и не было принято принципиальных решений о введении в штаты артиллерийских и инженерных частей священнических мест.
       Управления обер-(главного) священника Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов и обер-(главного) священника армии и флота находились в тесном соотношении между собой. Поэтому перемены, производившиеся в одном из них, вели к аналогичным изменениям в другом. В 80-е годы XIX века все более очевидной становилась необходимость их слияния и передачи в ведение одного лица. С одной стороны, это обуславливалось насущной потребностью дальнейшего совершенствования структуры военного и морского духовенства и приведения ее в соответствие с происшедшими переменами в Военном и Морском министерствах, а с другой - необходимостью повышения статуса духовных лиц как представителей Церкви в вооруженных силах Российского государства в период контрреформ 80-90-х годов, последовавших за реформами 60-70-х годов XIX века.
       В марте 1883 года настоятель Санкт-Петербургского адмиралтейского собора протоиерей А. А. Ставровский обратился с докладной запиской на имя главного священника армии и флота П. Е. Покровского, в которой обосновал необходимость перемен в среде военного и морского духовенства. Эта записка после рассмотрения ее протоиереем П. Е. Покровским была направлена в Главный штаб, а оттуда разослана для заключения командующим войсками округов, у которых основные положения названного документа получили поддержку и одобрение. Тем самым было положено начало кардинальным переменам в обоих военно-духовных управлениях русской армии и флота.
       Горячим сторонником слияния этих управлений и создания единого военно-духовного ведомства России являлся главнокомандующий войсками гвардии и Петербургского военного округа Великий князь Владимир Александрович. По его мнению, такое объединение обеспечивало бы больше единства в системе комплектования и управления военным и морским духовенством.
       В силу очевидной целесообразности объединения обоих военно-духовных управлений сначала ввиду болезни, а затем, с августа 1883 года, в связи со смертью главного священника Главного штаба, гвардейского и гренадерского корпусов протопресвитера В. Б. Бажанова его обязанности временно было поручено исполнять главному священнику армии и флота протоиерею П. Е. Покровскому, по совместительству. По существу, это была первая попытка реализации идеи объединения обоих существовавших параллельно друг другу военно-духовных управлений в ведении одного лица.
       В 1884 года для анализа перспектив развития структуры духовенства русской армии и флота была учреждена комиссия в составе представителей заинтересованных ведомств: председателя - Высокопреосвященного Саввы, архиепископа Тверского; членов комиссии: от гвардейского духовенства - протоиерея А. А. Желобовского, от армейского и флотского духовенства - протоиерея А. А. Ставровского, от епархиального духовенства - протоиерея Архангельского и обер-секретаря Святейшего Синода, профессора Санкт-Петербургской Духовной академии Т. В. Барсова, от войск - командира лейб-гвардии Преображенского полка генерал-майора князя Н. Н. Оболенского, командира лейб-гвардии Измайловского полка генерал-майора Г. К. Маклакова и начальника отделения Главного штаба полковника В. И. Афанасьева.
       Комиссией был выработан проект "Положения об управлении церквами и духовенством военного ведомства", предусматривавший необходимость, с одной стороны, создания единого военно-духовного ведомства России, а с другой - введения штата управления им.
       После тщательного и всестороннего обсуждения и уточнения проекта положения в Святейшем Синоде, военном ведомстве и Государственном совете названный документ был представлен на Высочайшее рассмотрение и 12 июня 1890 года утвержден Государем. При этом Святейшему Синоду было поручено издать соответствующие распоряжения о введении данного положения в действие.
       Полное применение и силу "Положение об управлении церквами и духовенством военного и морского ведомств" получило лишь с опубликованием Высочайше утвержденного 9 марта 1892 года штата управления протопресвитера военного и морского духовенства.
       Примечательно в данной ситуации то, что до 9 марта 1892 года в течение почти двух лет после Высочайшего утверждения положения при главе уже единого военно-духовного ведомства продолжали временно находиться существовавшие ранее при главных священниках обоих военно-духовных управлений две отдельные канцелярии. Таким образом, система управления военным и морским духовенством в течение указанного периода оставалась фактически без изменений. Данное обстоятельство свидетельствовало как о преемственности, так и о последовательности преобразовательной политики государства в церковных делах.
       Положение содержало ряд существенных нововведений в системе управления военным и морским духовенством. Согласно ему в русской армии и на флоте было создано единое военно-духовное управление, в котором заведование всеми церквами и духовенством военного и морского ведомств стало принадлежать одному лицу - протопресвитеру военного и морского духовенства. Данная перемена внесла надлежащую стройность и единство в управление церквами и духовенством военного и морского ведомств и в то же время предопределила все другие частные особенности произведенной реформы.
       Новое положение вносило улучшение в заведование военным и морским духовенством. Произведенные перемены создавали более благоприятные условия для комплектования военного духовенства, так как делали возможным перемещение наиболее достойных священников из армейских частей в гвардейские - более обеспеченные в материальном отношении. Таким образом, возникали дополнительные возможности служебного роста и поощрения духовных лиц в воинской среде.
       В административном отношении эти практические нововведения имели немаловажное значение уже потому, что обеспечивали приток в военно-духовное ведомство России лучших представителей Русской Православной Церкви.
       8 июля 1890 года по Высочайшему повелению главный священник Главного штаба, гвардии и гренадер, армии и флота протоиерей А. А. Желобовский был переименован в протопресвитера военного и морского духовенства. Он стал первым в истории Русской Православной Церкви лицом, занявшим этот пост.
       Таким образом, обращение к опыту развития организационной структуры и системы управления церквами и духовенством вооруженных сил Российского государства позволяет сделать вывод, что данная система складывалась постепенно, в зависимости от перемен в общем военном строительстве Российской Империи. Анализ исторических источников свидетельствует об очевидной несостоятельности нередко встречающейся позиции в оценке военного и морского духовенства в XIX веке, суть которой сводится к отрицанию заметных изменений в его структуре. Исторические факты свидетельствуют о том, что вторая половина XIX века представляла собой время наиболее динамичных перемен в этом подразделении Русской Православной Церкви.

Полковник А. БАЙДАКОВ,
кандидат исторических наук

На поле брани.
Рисунок М. Андреева. 1904 год

Харбин. Госпитальное кладбище.
Панихида о павших воинах. 1906 год

Отпевание перед отправлением
тела на родину

Протопресвитер военного
и морского духовенства
А. А. Желобовский

Главный священник
армии и флота
П. Е. Покровский

Профессор Санкт-Петербургской
Духовной академии Т. В. Барсов

Медный крест "1812 год"
для священнослужителей

Протоиерей А. В. Сенаторский -
герой Крымской войны

Священник М. Руднев -
герой "Варяга"

Главный священник
армии и флота -
протоиерей С. А. Голубев