 |
ЖУРНАЛ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ
| 07-2004 |
ЦЕРКОВНАЯ ЖИЗНЬ
К Тихвинской, на Богомолье
Считается, что у каждой иконы, как и у человека, своя судьба, свой характер, свое предназначение. Если так, у Тихвинской иконы Божией Матери одна из наиболее необычных судеб.
Русская история тесно соединена с историей почитаемых образов. Только различных икон Божией Матери - многие сотни. Но немногие из них могут сравниться в значении с образом из небольшого северного городка Тихвина: Владимирская, которую князь Андрей Боголюбский в преддверии татарского разорения Киева перенес на северо-восточные земли и послужил тем самым будущему возвышению нового русского государства; Смоленская, как щит прикрывавшая Русь с Запада, от посягательства польских орд и тевтонского клина; Казанская, ставшая знаменем присоединения к Москве земель и народов Поволжья, Урала, Сибири.
В этом славном ряду стоит и Тихвинский образ, являющийся несомненно наградой Божией за драгоценные плоды духовных трудов и подвигов, принесенные аскетами и подвижниками Русского Севера к подножию Престола Божия.
Суровый край, исстари звавший тех, кто решился проверить себя на верность обетам... Места, где соседство с чужими племенами и нравами всегда побуждало заострить в себе лучшие качества русского духа. Поистине такова и Тихвинская - неброская, лаконичная, строгая. Икона-затворница, никогда не ходившая шумными крестными ходами по Руси, не видавшая великолепных столиц, не встававшая пред войсками в сражениях.
Всего единожды покинула она стены своего монастыря, чтобы на городской площади предстать перед толпами собравшихся на торжества в честь ее 500-летия. Странствия чтимого образа по Прибалтике, Западной Европе и за океаном во время и после Второй мировой войны больше походили на вынужденное изгнание в ожидании новой России, где проповедь подвижничества будет воспринята и продолжена...
Что же сказать о значении этой небольшой иконы, которая вот уже больше шести веков продолжает влиять на исторический путь огромной страны? Что это за власть у нее, которая на протяжении долгого времени собирает сотни тысяч и миллионы людей, заставляет поклониться себе правителей и именитых граждан? Как объяснить и понять эту силу, при встрече с которой в жестоких и гордых сердцах зарождается милосердие и смирение, а малодушие и пререкания уступают место единству и твердости, так что и малое войско, как это было во время шведской осады 1613- 1614 годов, оказывается способным выстоять против неприятельских полчищ и одержать победу?
Какие знатность и красота могут заставить денно и нощно петь себе хвалебные песни, с трепетом подносить золотые одежды, осыпать бриллиантами, изумрудами и жемчугами? Какими словами назвать тот источник помощи, от которого были получены тысячи исцелений, укрепилось и нашло утешение в скорби несчетное множество душ? Назвать ли его сверхъестественным? Чудотворным? Ниспосланным свыше? Совершенным и всемогущим? Спасительным? Непобедимым предводителем и военачальником? Высшею красотою? Живым?
Все эти эпитеты по праву принадлежат небольшому и скромному образу с далекой российской окраины. Ознакомившись ближе с его прошлым, уже не сочтешь похвалы только метафорой, поэтическим приемом. Уже не увидишь ничего невозможного ни в легенде о том, что Апостол и евангелист Лука на самой заре христианства создал эту икону, ни в повествовании о том, как увековеченный в красках лик Божией Матери из Константинополя по воздуху перенесся в русские северные пределы, отчего-то избрав местом своего пребывания безвестную речку Тихвинку.
Как неудивительным будет и внезапное бегство из-под монастырских стен многочисленного сильного шведского войска, нашедшего для себя нечто необъяснимое и страшное в многодневной борьбе против них небольшого гарнизона и братии, в неуспехе своих постоянных атак на обитель. С живым чувством отнесешься, наконец, к рассказам простых богомольцев и странников старой России, приводимых писателем Е. Поселянином, о том, что "одна из рук Божией Матери отличается теплотою, ощутительной для губ при прикладывании".
Ибо если в деталях происхождения образа для нас остаются белые пятна, само действие его в нашей истории, которое невозможно оспорить, представляет единый большой факт соединения этой истории с чудом. Как однажды заметил о том П. Сумароков: "Тихвин предопределен от Провидения к происшествиям важным". В этом - приметы и символы близости мира иного к нашему миру, не всегда выражающейся в громких событиях и происшествиях, но во множестве небольших эпизодов и судеб обозначающей путеводное участие Неба в жизни земли.
Появление Тихвинского образа Пресвятой Богородицы, как уже было сказано, связывают с чудом его схождения с неба. "В лето бытия мира 6891 (в 1383 году), - повествует "Сказание о явлении и чудесах Тихвинской иконы Божией Матери", - во время благочестивыя державы великаго Князя Димитрия Ивановича, во дни же святейшего Митрополита Пимена, при Архиепископе великаго Новаграда Алексии, явися пречестная икона Пресвятыя Богородицы, имущая на левой руце начертанного Младенца Превечнаго, Господа нашего Иисуса Христа".
Икона и дальше являла сверхъестественные свойства. Слава ее росла, Богородицкая Успенская обитель, устроенная ради нее, крепла и расширялась, рядом успел построиться город, а само имя Тихвинского края стало знаменитым в пределах Руси. К XIX веку это был один из наиболее заметных центров православной духовной жизни и наиболее горячо любимая и почитаемая русским народом святыня.
К Тихвинской, на богомолье, шел люд разного звания, за различными надобностями. Четыре почтовых тракта, связывавших обитель и город с Петербургом, Новгородом, северными землями и Поволжьем, приводили на поклонение к Пречистой Владычице толпы простолюдинов, городской служилый люд, лиц духовного звания, представителей состоятельных сословий. Случалось здесь двигаться и кортежам именитых особ, даже до царской фамилии. Считалось, что благочестивый человек по крайней мере однажды в жизни обязан сходить на поклон к Тихвинской. Особенно часто обращались к иконе, желая получить облегчение от слепоты, болезней ног, одержимости, в тревоге о детях.
Издалека перед путниками открывался вид обители, расположенной на ровном, открытом месте, со множеством куполов и шпилей на башнях, а также вид на город подле нее. Тихвин, этот небольшой уездный центр, насчитывавший к окончанию XIX века всего 8 000 человек, оставался тесно соединенным с жизнью монастыря.
Его здесь почтительно именовали Большим, различая с двумя другими: Введенским Девичьим и Николо-Беседным - стоявшими в тени своего старшего брата и его великой святыни, но разделявшими с ним внимание и усердную жертву паломников.
В самом начале XIX века, с вступлением в действие Тихвинской водной системы, в городе закипела было торговая жизнь: оживилось судоходство и оптовая торговля, стали строиться причалы и склады. Но вскоре из Карелии и Петербурга на Волгу открылся другой, более удобный путь, и Тихвин остался погруженным в свой тихий, размеренный распорядок.
Если не считать местных крестьян, собиравшихся на рынок продавать и менять свой нехитрый товар, жизнь города так или иначе была обращена к пользе и устроению богомолья. Несколько городских гостиниц предлагали паломникам свои номера, жители - менее притязательный ночлег на квартирах. Повсюду пришедшие могли получить недорогой стол, продавались грошовые книжки и сувениры с Тихвинской иконой и видами монастыря: открытки, эстампы, крестики, свечи.
Поток богомольцев не прекращался весь год. С первыми ударами колокола, называемого ранним, открывалась ажурная чугунная решетка монастырских врат и народ по широкой аллее устремлялся в Успенский собор. Двумя рядами в нем уже стояли монахи, чтобы начать день с краткого славословия Пречистой. Душа просилась ввысь, под своды старинного храма, вслед за клубами кадильного дыма и звуками протяжного басового пения тропаря: Днесь яко солнце пресветлое возсия нам на воздусе Всечестная икона Твоя, Владычице, лучами милости мир просвещающая...
Собор Успения Пресвятой Богородицы, одна из жемчужин Северной Руси, о пяти главах и шести столпах, построен был для иконы в начале XVI века. Великий князь Василий III дал средства для этого и отрядил из Москвы итальянского мастера, оставшегося в истории под именем Фрязина (то есть, собственно, "итальянца") вместе с устроителем работ, своим доверенным человеком Дмитрием Сырцовым.
Храм символически связывался с другим Успенским собором - в Московском Кремле, чем подчеркивалось не только мистическое единство Русской земли, но и первенство политических интересов Москвы в этом исконно Новгородском крае.
В XVII, и особенно в XVIII веке, собор изменил свой первоначальный облик, как внешний, так и внутренний. Он несколько раз горел и перестраивался, заметно осел, получил четырехскатную кровлю, пристройки, что сделало его некогда стройный силуэт более приземистым и широким, появились купола вологодской "луковичной" формы, растесанные более широко окна, стенная иконопись в новом вкусе, золоченый иконостас... И все-таки главное его предназначение - быть хранителем и оправой для чудотворного Тихвинского образа - осталось прежним. Икона находилась там же, где была поставлена сразу: у первого правого столпа после входа. В золотой ризе, великолепном киоте черненого серебра, под сенью с кистями, прикрытая искусно вышитыми завесами из дорогих тканей. Пожертвования благотворителей и высоких гостей, имевших целью не столько украсить лик Той, Которая никогда не нуждалась в богатстве и украшениях, сколько подчеркнуть личное усердие в почитании чудотворного образа...
Вспомним, как жила Тихвинская обитель в старой России, когда сюда, на богомолье, приезжали паломники со всех концов нашей необъятной страны.
Молебны, акафисты перед иконой следуют один за другим. В стене, выходящей на паперть, напротив иконы прорублено окно в виде арки. В часы, когда собор бывает закрыт, паломники получают возможность созерцать дорогой образ всего в нескольких шагах от себя; толпятся и крестятся, целуют вместо святыни вызолоченную решетку проема и соборную стену.
Вне храма, в тени деревьев, между старых надгробий у алтаря, где захоронены прежние настоятели и исторические личности, такие, как отец композитора Римского-Корсакова, историк Бередников, воевода и защитник Тихвина от шведов боярин Семен Прозоровский (позже принявший схиму с именем Сергий), духовные отцы прогуливаются, чинно раскланиваются, завидев знакомых, подпускают детей под благословение. Другие на лавочках и в беседках неторопливо и обстоятельно ведут разговор с приезжими - щеголеватыми дамочками и кавалерами, внешность которых обнаруживает жителей близлежащей столицы, представителей образованного круга. Этих интересуют какие-нибудь тонкости богословских учений и как им вести себя в затруднительных обстоятельствах. В свою очередь, через те же беседы монашествующие удовлетворяют свой интерес к последним событиям в державном граде Санкт-Петербурге.
Монастырь, впрочем, живет собственной жизнью, отдельной от мира. В уголках его, недоступных для посетителей, не угасает ревность о подвигах, аскетическом правиле. Седовласые схимники молятся за весь мир. Однажды случайно открылся один такой подвиг: при проведении земляных работ на месте юго-восточной башни строители обнаружили подземную тайную келлию, а в ней усопшего инока с полуистлевшими четками, обращенного на восток и недвижимо застывшего в поклонении Господу. На теле - грубая власяница, на руках - кованые вериги. В небольшой келлии - всего нескольких шагов в длину - сохранились образа, переплет от книги, кадильница, ладанка, восковые свечи, сосуды для хранения лампадного масла.
Кто был неизвестный молитвенник, никто не мог вспомнить. С почестями похоронили его, написав на могиле: "1799 года июня 18 дня под сим камнем положены кости обретенного здесь, в пещере, человека, христианина и подвижника, как найденные при нем святые иконы и вещи показывают. Имя его неизвестно, а также и состояние". Спустя же некоторое время внизу, непонятно от чьей руки появилась вторая надпись: "Иоанн". В тайниках памяти живы воспоминания о здешних святых собратьях. Были те, кто благословлял инока на затвор, кто втайне от прочих людей в течение долгого времени доставлял для него еду и питье.
Особенная атмосфера, порядок, течение времени, непонятны с позиции логики, прагматичной целесообразности... Для чего, например, для четырех десятков монахов иметь в стенах обители полтора десятка разных церквей: надвратных, домовых, отдельно стоящих? Почему люди, выйдя из мира и избрав для себя самые скромные условия монастырского общежития, с такой тщательностью украшают и придают самый роскошный вид местам богослужений и утвари? Наконец, с какой целью саму чудотворную икону, которую и без того легко потерять в обрамлении сияющего оклада, драгоценных камней, лампад, занавесей, раз за разом переоблачают в еще более богатые ризы, даруют новые приношения, в миру имеющие баснословную цену? Не подспудное ли это желание когда-нибудь принести и сложить к ногам Господа и Его Матери все золото мира?
Не смиренная ли просьба засчитать дорогой дар вместо молитвы, которая никак нейдет с ленивых и косных уст; за добро, которое и при всем желании так непросто принести людям?
Золотая риза для иконы была сделана в 1836 году "по благословению Высокопреосвященного Серафима, митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского, тщанием митрополита Илариона с братией, общим же пособием христиан боголюбивых". Стоимость - до 62 тысяч рублей. Вес ризы с короной - почти 8,5 килограммов чистого золота. 4809 бриллианта. 141 крупный алмаз. 412 зерен отборного морского жемчуга. 4 изумруда, 5 яхонтов, рубин, множество мелких изделий из бриллиантов: крестов, розочек и прочего.
Дары Высочайших особ: великолепный, огромных размеров изумруд с вырезанным на нем Распятием - подношение императрицы Анны Иоанновны (1734 год); редкий голубой сапфир - дар императрицы Марии Феодоровны; бразильский топаз от Великой княгини Екатерины Павловны.
Кроме всего, несметное количество серебра, золотых украшений и золотого шитья в киоте, на сени, в лампадах, завесах, подсвечнике. Последний, пожертвованный Дмитрием Шереметевым, больше трех пудов серебра весом! Средняя из семи лампад принесена его отцом, обер-гофмаршалом. Вес - больше 6 килограммов чистого золота, отделка сияет рубинами на 120 карат со 1550 бриллиантами. Четыре массивные золотые цепи поддерживают этот сосуд кубической формы с усеченными углами, с накладной надписью золотыми буквами: "Прими, Всеблагая Пречистая Госпоже Владычице Богородице, честный дар сей, Тебе единой благоговейно от меня, недостойного раба Твоего, приносимый. Начат по кончине супруги своея графини Параскевы Ивановны и по рождении сына своего Димитрия Николаевича в 1803 году, посвящаю храму Божией Матери в Тихвинской обители в вечность (то есть на вечные времена). Лампаду сию сработал золотых дел мастер Франц Дюваль, а принес в дар обители в 1807 году обер-гофмаршал граф Николай Петрович Шереметев".
В одном только Успенском помимо самой Чудотворицы на стенах и в иконостасе было по меньшей мере еще шесть Тихвинских. Что это? Недостаток в одной? Стремление, куда бы ни перевел взор, глазами встретиться с любимым ликом? Все шесть не простые, а тоже по-своему почитаемые. Все в дорогих ризах, с каменьями и лампадами; к каждой по очереди тянется люд. Человека инославного от этой картины наверняка берет оторопь, начинает кружиться голова: что же это за вера и каково рациональное объяснение наблюдаемым странным обычаям?
Та, вот, на южной стороне столпа, размерами похожа на первую и тоже усыпана алмазами и изумрудами. Это Тихвинская выносная, используемая во всех крестных ходах и при выносе в дома местных граждан. Далее, на втором столпе, сразу две: большая, в сребропозлащенной ризе, и поменьше, над ней. Та, которая сверху, имеет свою историю и именуется Тихвинской ополченной. Эта икона ходила за тихвинской дружиной на Отечественную войну 1812 года, а после, в 1855-1856 годах, участвовала в севастопольских событиях и тоже прославилась чудесами.
Слева от царских врат располагается пятая, отличающаяся от всех тем, что по бокам ее даны клейма - небольшие сюжеты, повествующие об иконе и чудесах от нее. На паперти - еще три, перед одной из которых молятся о прекращении зубной боли, а вторая прославлена тем, что по молитвам перед ней во время сильнейшей бури был спасен от затопления корабль, шедший в Россию из Константинополя. Архимандрит Тихвинского монастыря Самуил, свидетель сего происшествия, погребен под иконой, а само событие подробно изложено на вставленной в стену дощечке из бронзы.
На зимнее время чудотворный образ с 1886 года стали переносить в теплую Покровскую церковь. Богослужение в Успенском соборе с октября по май останавливалось. В церкви Покрова для Чудотворицы устроили новый киот, украшенный не менее искусно, чем главный. Архимандрит Иннокентий собственноручно составил его проект. Из облаков чистого серебра, окруженная сиянием, взирает на богомольцев Пречистая, напоминая о первоначальном явлении с неба, по воздуху.
По субботам, в 11 часов, перед иконой было заведено чтение акафиста с коленопреклонением и общим молебным пением. Главный колокол в 635 пудов созывал братию и паломников; отворялись царские врата и в полном облачении, чинно к явленному образу шествовали с зажженными свечами архимандрит, иеромонахи, иеродиаконы. И в будни, и в праздники подле иконы день-деньской толпился народ: ставили свечи, клали поклоны, лобызали святыню.
С утра, вслед за братией, приходили монахини соседней Введенской обители, приютские дети, старики из богадельни, учащиеся местной Духовной школы и женской гимназии. Поводыри проталкивали вперед слепцов, несли тяжело больных и калек, силою тащили буйных и одержимых, связанных по рукам веревками или даже цепями...
В этих стенах до предела сгущены человеческие горе и радость, здесь чудо становится атрибутом обыденности - тем, чему и надлежит быть, так что в монастырских летописях - только отдельные скупые строки, подобные хронике жизни большого города или сводке военных побед. "Житель города Тихвина Иоанн, будучи нем 15 лет, исцелился пред святою иконою. 1851 год, августа 29". "Некоторый отрок Николай во время молебна пред образом Царицы Небесной выздоровел от глазной болезни, 1852 год". "Один сановник Александр во время своего жительства в Москве сильно заболел головой в 1853 году и мочил голову святою водою, освященной в Великий Четверг для омовения святой иконы, и исцелился после двухчасоваго сна..."
Раздача четверговой воды - особенная монастырская традиция, которая напоминает о евангельском омовении Иисусом Христом ног ученикам. Раз в год, в Четверг на Страстной, когда отойдет Литургия, настоятель с братией приступали к иконе и снимали ризу. Храм заполняли люди, желавшие увидеть ее открытой. Икона трижды бережно омывалась губкой, промоченной святой водой, и вытиралась чистыми платами. Освященная во время обряда вода стояла в огромном чане. В течение года ее, как целительную, понемногу разливали паломникам.
Кроме иконы почитается и место, где по преданию она была явлена. Раньше здесь стояла деревянная церковь, которая по неизвестным причинам трижды сгорала. Тихвинская икона провела на этом месте больше 130 лет, до времени постройки каменного собора. Теперь здесь ограда обители и стоят Западные врата. Стену, впрочем, не преминули украсить увеличенной фреской Тихвинской, под которую подвели небольшое крылечко для поклонения и затеплили лампаду.
Место это стало любимым у богомольцев. Расположенное с внешней стороны стены, оно всегда, в любые часы дня и ночи, оставалось доступным для желающих помолиться, тогда как Успенский собор и сама монастырская территория закрывались и открывались согласно уставу обители. 1 февраля 1856 года "на крылечке" произошел известнейший случай: Тихвинский мещанин Александр Алексеевич Боровский получил исцеление от жестокой болезни ног и падучей.
До того за два года с ним был припадок, и обе ноги после него остались скрюченными. Передвигаться несчастный мог только на четвереньках, да и то с чрезвычайными усилиями. После он, правда, кое-как приспособился ходить на костылях при помощи провожатого. Таким способом он частенько добирался в обитель, где проводил часы в молитвах перед иконой Владычицы. Его хорошо знала братия монастыря и городские жители, питавшие неизменное сочувствие к участи страдальца.
В ночь на 1 февраля во сне его посетило видение, звавшее в монастырь. Боровский взял в провожатые зятя и пошел. Ввиду позднего часа молиться пришлось пред иконою "на крылечке". Александр положил три поклона и тут же почувствовал силу в ногах. Помолившись еще минут около пятнадцати, с лестницы он сошел уже сам, совершенно здоровый. Костыли бросил один за другим и пошел к дому. Каково же было изумление и радость родственников, увидевших Александра исцеленным и крепко стоявшим на ногах! Слух о чуде мгновенно пронесся по городу. Все от мала до велика стремились взглянуть на бывшего больного.
Об этом случае потом много писали, как на месте, так и в столице. Дело приобрело большую известность. Из Петербурга в Тихвин двинулся непрерывный поток жаждущих облегчения в болезнях. Было немало новых чудесных случаев, прояснились и многие бывшие прежде и не занесенные в летопись.
Так, петербурженка Татьяна Ж. признавалась, что сама исцелилась от глазной болезни пред Тихвинской иконой лет сорок назад, а ее сын Павел недавно прозрел перед той же иконой. Чудесные происшествия от икон, незаслуженно забытые, благодаря этим событиям снова стали центром внимания, частой темой газетных и журнальных заметок.
В самой Северной столице начиная с 1858 года становится известным многочисленными исцелениями и чудесами список с Тихвинского образа в доме М. Востоковой на Песках.
Неизвестно, какими путями, весь Петербург вдруг узнал о нем, но вскоре на поклонение к образу стало приходить множество людей, стали случаться исцеления. Чудотворную икону заключили в серебряную вызолоченную ризу, для нее сделали деревянный, ручной работы, вызолоченный киот. Из квартиры 2 марта 1859 года икона торжественно была перенесена сперва в близлежащую Рождественскую церковь, а позже - в новопостроенный кафедральный Исаакиевский собор. Перед ней при большом стечении народа служились молебны. Широко известным стал факт обращения в Православие и исцеления от тяжелой болезни семилетней девочки из лютеранской семьи Екатерины Левестам.
Чудесные свойства Тихвинский образ являл в разных концах России, даже там, где о нем прежде не знали. Один помещик Полтавской губернии, Петр Величковский, заболел горячкой и во сне отчетливо услышал слова: "Сколько бы ни было в твоей жизни напастей и болезней, от всех защищает тебя Тихвинская Богородица". Проснувшись, больной стал молиться и клялся помнить о сказанном не только сам, но и передать детям. После опять заснул и услышал другие слова: "Встань, запиши, потому что забудешь". Величковский записал, а на следующий день почувствовал себя выздоровевшим и стал размышлять, как бы ему разузнать о Тихвинской иконе Божией Матери, о которой он прежде не слышал ничего. В это время в поместье наведался странник, разносивший иконы. Хозяин вышел к нему и спросил, не имеет ли тот Тихвинского образа. У Божия человека как раз оказался один, и Петр Величковский с горячим чувством принял его к себе в дом.
С середины XIX века слава о чудесах Тихвинской побудила многих приобретать списки. Иконная мастерская Успенской обители не успевала справляться с заказами; образа, не академического письма, популярного в те годы, а почти всегда строгие, выполненные в древней манере, в большом количестве рассылались по городам и весям. Во многих местах Тихвинскому образу посвящали храмы, устраивали приделы в его честь.
В самом монастыре на добровольные пожертвования на месте исцеления Боровского к стене в 1860- 1865 годах была пристроена часовня. Икону, оказавшуюся теперь внутри здания, облачили в сребропозлащенную ризу. Перед ней поместили десять серебряных светильников искусной работы. Автором сооружения, которое в народе оставило за собою название "на крылечке", или просто "крылечко", стал известный архитектор Н. Л. Бенуа. В память о событии в монастыре устанавился обычай ежегодно, 1 февраля по старому стилю, совершать торжества в честь Тихвинской иконы с крестным ходом по галереям внутри монастырской стены.
Кульминационным моментом в почитании Тихвинской иконы Божией Матери стали торжества 1883 года, в 500-летний юбилей ее явления на Руси. Подготовка длилась почти целый год, программа празднования была разработана детальнейшим образом. Впервые за всю историю чудотворный образ было решено вынести в город, чтобы утром 26 июня совершить Литургию на центральной площади.
К празднику в Тихвин по всем трактам стекались массы народа. Территория Большого Богородицкого монастыря оказалась мала для того, чтобы вместить всех собравшихся. Очевидец пишет: "В монастыре скопление богомольцев было особенно велико: женщины крестьянки в ярких кумачовых и ситцевых сарафанах почти сплошной массой занимали всю внутреннюю часть монастыря, множество мальчишек с карандашами и клочками бумаги то и дело бегали по всем направлениям, предлагая безграмотным написание поминаний за здравие или за упокой. Скопление богомольцев сосредотачивалось преимущественно у Большого Успенского собора, в котором помещается чудотворная икона Божией Матери. Здесь шли беспрерывные молебны, причем свечи едва успевали ставить и убирать. На всех направлениях, откуда можно было видеть святую икону, заметны массы молящихся".
Накануне, 25 июня, в 4 часа большой колокол низким призывным гулом оповестил о начале торжеств. Народ плотными рядами заполнил соборный храм к праздничному повечерию. После службы громадная очередь выстроилась перед чествуемой иконой, которая в знак праздника была облачена в небесно-голубую парчу. Затем совершили всенощное бдение, которое возглавил епископ Старорусский Анастасий.
Утро 26 июня выдалось дождливым и хмурым, однако воспоминание о великом событии явления Тихвинской иконы поднимало настроение всем присутствующим. В 9 часов утра по колокольному звону со всех концов города - от Введенского Девичьего монастыря, Николо-Беседного монастыря, Преображенского собора и церкви Знамения - к Большому монастырю двинулись процессии, которые вскоре слились в один большой крестный ход. В Успенском соборе духовенство в праздничных облачениях, выйдя из алтаря, направилось к чудотворной иконе. Присутствующие с трепетом опустились на колени, затем встали и с пением молитвы "Милосердия двери отверзи нам..." епископ Анастасий вынул икону из киота и передал ее архимандритам. Святыню поставили в специально изготовленный для переноски новый золоченый киот. Носилки с иконой подняли на плечи, и она отправилась в свой первый и единственный крестный ход к воротам монастыря и далее на центральную площадь.
На площади был устроен амвон, убранный красным сукном, с барьером, украшенным флагами и венками. После того как икону внесли на амвон, началось соборное молебствие Покровительнице и Заступнице Русской земли - Божией Матери, пред Тихвинской Ее иконой. Несмотря на ливень, люди опускались на брусчатку на колени и горячо молились.
Сам же образ, принимавший чествования и похвалы, оставался почти неразличимым под золотой ризой и слоем потемневшей олифы. "Долгие, долгие годы, - пишет К. Случевский, - погасили почти совершенно глубокою теменью черты, когда-то созданные кистью..." Только в 1910 году, после реставрации образа Г. Чириковым, стало возможным увидеть подлинные явленные лики Божией Матери и Младенца.
Вопреки бытовавшему утверждению, что икона никогда не дописывалась, а только два раза, в XVII и XVIII веках, с нее удалялся слой копоти, на ней обнаружились два плотных слоя записи. И лишь третий, самый нижний слой красок датировался, как и говорилось в "Сказании", XIV веком. Г. Чириков констатировал несомненное сходство с византийской школой иконописания, хотя, по его мнению, прекрасной греческой Одигитрией как образцом вдохновлялся уже русский мастер.
Пожары и время оставили на иконе свои следы - утраты по всему полю, особенно в фигуре Богомладенца, которые в процессе реставрации было решено не дописывать, а только слегка тонировать соответственным колером. Реставрационные работы дали значительный прогресс в изучении первоначального облика и характера чудотворной иконы. Однако дальнейшая ее судьба как святыни и объекта религиозного поклонения сложилась весьма драматично. В ХХ веке она стала скиталицей по чужим землям.
Перенесение святыни из США в Успенский монастырь в Тихвине снова и снова обращает нас к летописи связанных с ней чудесных событий. Напряженно мы всматриваемся в происходящее в современной России, соотнося это с прошлым в настойчивых поисках смысла совершающегося у нас на глазах великого возвращения.
О Пречистая Матерь, о Превечный Младенец, пусть же второе обретение чудотворного образа, прославленной Тихвинской иконы, поможет России вновь обрести саму себя, вернет веяние чуда в нашу жизнь!А. РОГОЗЯНСКИЙ
 |
Успенский Большой монастырь
Гравюра середины XVIII века |
 |
Святые врата Тихвинского Большого монастыря
Открытка начала XX века |
 |
Церковь в честь Тихвинской иконы Божией Матери
"на крылечке". Открытка начала XX века |
 |
Никольская церковь
Открытка начала XX века |
 |
| Иконостас Успенского собора |
 |
Успенский собор Тихвинского Большого монастыря
Начало XX века |
