 |
ЖУРНАЛ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ
| 11-2006 |
ЦЕРКОВЬ И ОБЩЕСТВО
Брак в современном обществе
Одним из факторов нынешнего демографического кризиса в Российском государстве является неустойчивость брачного союза в современном обществе. Согласно данным Федеральной службы государственной статистики, соотношение числа браков и разводов в России в 2004 году составило приблизительно три к двум1. При этом по вполне понятным причинам отсутствует статистика по бракам церковным. Так или иначе, столь высокий процент разводов в обществе связан, вероятно, в том числе и с тем, что развод воспринимается как норма, вернее как один из допустимых исходов брака – так сказать, осуществление «права на ошибку». Допущение церковного развода в Православной Церкви, в отличие, к примеру, от римско-католической практики, может быть понято несведущим человеком как признание такого права. Поэтому необходимо ясно определить, в чем заключается церковное понимание расторжения освященного Церковью брака.
Супружеский союз мужа и жены, освящаемый и укрепляемый в Таинстве Брака благодатной силой, должен быть у всех православных христиан нерушимым; все они, приемля с покорностью воле Божией свой жребий жизни, должны до конца дней совместно нести и радости и тяготы супружества, стремясь осуществить слова Спасителя и Господа: «Еже Бог сочета, человек да не разлучает» (Мф. 19, 6).Определение Священного Собора Православной Российской Церкви
о поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью, ст. 112.
В Евангелии указывается лишь одна допустимая причина развода – прелюбодеяние одного из супругов: Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует (Мф. 5, 31–32). Более того, любая другая причина категорически исключается: Приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею? Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их? Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Они говорят Ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею? Он говорит им: Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала не было так; но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует (Мф. 19, 3–9, ср.: Мк. 10, 2–12).
Фарисеи ссылались на Второзаконие: Если кто возьмет жену и сделается ее мужем, и она не найдет благоволения в глазах его, потому что он находит в ней что-нибудь противное, и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего (Втор. 24, 1). Святитель Иоанн Златоуст однозначно указывает на то, что слова Спасителя были направлены именно против развода из-за нелюбви (или, как теперь выражаются, «несовместимости характеров»): «Был в Ветхом Завете закон, который всякому, кто не любит жену свою по какой бы то ни было причине, не воспрещал отвергать ее и жениться вместо нее на другой. В самом деле, если бы закон принуждал держать жену и ненавистную, то ненавидевший легко мог бы убить ее. А народ иудейский был на это способен. Но так как Спаситель воспретил всякий гнев, запрещая не только убийство, но и всякое негодование без причины, то Ему легко было упомянуть теперь и о законе касательно развода»3.
Подчеркнем реакцию учеников на ответ Спасителя фарисеям: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться (Мф. 19, 10). В чем же дело? Неужели при выборе жены надо обязательно предполагать потенциальную возможность развода? И действительно, объясняет Златоуст, речь идет о том, что для учеников «несовместимость характеров» есть безусловный повод к расторжению брака (а в случае невозможности – к отказу от брака): «[Ученикам] казалось, что слишком несносно иметь жену, исполненную всякого зла, и терпеть при себе неукротимого зверя. Если муж так этим обязан, что всякий раз, как скоро он оставляет жену, поступает против закона, то легче сражаться с пожеланием природы и самим собою, чем с злою женою»4.
В ином месте, подвергая строгому выговору тех, кто, готовясь к браку, внимательно изучает гражданские законы и ищет максимально выгодного брачного контракта, святитель Иоанн напоминает им, что прежде всего надо внимательно изучить законы церковные, и подшучивает над ними: «Увещеваю и советую тем, которые намереваются взять жен, обратиться к блаженному Павлу, прочитать написанные им законы о браках и, узнав наперед, что повелевает он делать, когда случится жена злобная, коварная, преданная пьянству, злословная, безумная или имеющая какой-нибудь другой подобный недостаток, потом и рассуждать о браке. Если ты увидишь, что он предоставляет тебе власть отвергать одну жену, когда найдешь в ней один из этих недостатков, и брать другую, то благодушествуй, избавившись от всякой опасности; а если он не позволяет этого, но повелевает жену, имеющую все прочие недостатки, кроме прелюбодеяния, любить и держать в своем доме, то охрани себя так, чтобы быть готовым переносить злобу жены».
Затем, указав на параллель между любовью мужа к жене и любовью Христа к Церкви (Еф. 5, 25), святитель спрашивает: какую же невесту возлюбил Жених? Красивую и добродетельную? «Напротив, она была безобразна и нечиста, о чем можешь узнать из дальнейшего. Сказав: Себе предаде за ню, Апостол присовокупил: да освятит ю, очистив банею водною (Еф. 5, 26). Словами: очистив ю, он выразил, что прежде она была нечиста и осквернена, и притом не незначительною, но крайнею нечистотою, потому что она осквернялась смрадом и дымом, гноем и кровью, и множеством других тому подобных нечистот. Однако Он не отвратился от ее безобразия, но изменил неприятный вид ее, пересоздал, исправил, простил ее грехи. Ему подражай и ты. Хотя бы множество грехов сделала против тебя супруга твоя, все отпусти и прости; хотя бы ты взял ее неблагонравною, исправь ее добротою и кротостью, как и Христос – Церковь. Он не только смыл ее нечистоту, даровал ей невыразимую красоту, но и впоследствии, видя ее часто оскверняющеюся и получающею нечистоту, Он не отвергает и не отстраняет ее от Себя, но постоянно врачует и исправляет. Если же скажешь, что жена твоя больна неисцельно, и несмотря на великую попечительность твою, не оставляет своего нрава, и тогда не должно отвергать ее. Хотя бы она не получила никакой пользы от нашего наставления, мы получим от Бога великую награду за терпение, за то, что по страху пред Ним мы оказывали такое терпение, кротко переносили злобу ее и держали ее, как член свой»5.
В своде церковных канонов, считающемся обычно основным и непреложным, а именно в том своде, который соответствует «Книге правил», также встречается лишь одна допустимая причина для развода – прелюбодеяние (правила: 87-е Трулльского Cобора; 115-е Карфагенского Cобора; 9, 48, 77-е святого Василия Великого). Более того, 9-е правило святого Василия Великого не признавало поводом к бракорасторжению ни жестокое обращение мужа с женой, ни растрату имущества, ни разноверие, ни конкубинат.
Таким образом, как в собственно евангельском учении, как в лице своего, наверное, самого известного и любимого народом толкователя Священного Писания и учителя, так и в своем правотворчестве, Церковь не признает достаточной причиной развода не только «несовместимость характеров», но даже сильный разлад в семье, а лишь прелюбодеяние. Заметим – достаточной причиной, но не обязательной: оскорбленный супруг может простить изменника и не требовать развода, однако Церковь, следуя учению Спасителя, снисходит к его немощи и не обязывает его понести брачное сожительство с прелюбодеем.
Несколько иную картину представляет собой юриспруденция. Дело в том, что бракоразводное законодательство было в наибольшей мере развито византийской гражданской властью. При этом следует помнить, что в условиях симфонии государства и Церкви гражданское и церковное законодательства дополняли друг друга, хотя могли находиться и в известном противостоянии. Позднее византийское законодательство о браке перешло в русскую «Кормчую», которая уже была исключительно церковным сборником. Впрочем, опять же, правовая деятельность Церкви и правовая деятельность государства тесно переплетались на Руси: судебные вопросы, касающиеся семьи, были отданы государством в ведение Церкви.
Римское законодательство знало две формы развода: 1) когда один из супругов был в чем-то виноват, что давало повод к судебному разбирательству, и 2) когда супруги просто желали прекратить брачное сожительство, в каком случае они, без других формальностей, писали при свидетелях заявление о прекращении брака и посылали друг другу разводное свидетельство6. После Миланского эдикта государственная власть обратилась к вопросу о бракорасторжении и, с одной стороны, сузила языческую практику, с другой стороны, осталась за рамками евангельского ограничения.
Профессор И. И. Соколов, исследуя вопрос о разводе в IX–XI веках7, насчитывает несколько десятков причин, которые в разное время исследуемого им периода были признаны достаточным обоснованием для расторжения брака в рамках гражданского законодательства. Перечислим некоторые из них: прелюбодеяние; различные действия жены, позволяющие подозревать ее в нецеломудрии (к примеру: пиршество или мытье в бане с посторонними мужчинами, присутствие жены на ипподроме, в цирке или театре, ночевка вне дома мужа); принуждение мужем жены к прелюбодеянию; добрачное нецеломудрие жены, доказанное мужем тотчас по обнаружении; содомский грех мужа; покушение одного из супругов на жизнь другого; истребление женой плода без согласия мужа; физическая неспособность мужа к брачному соитию – в течение трех лет от начала брака; безвестное отсутствие одного из супругов – при некоторых условиях; пострижение одного из супругов в монашество; сумасшествие одного из супругов; переход супруга от православной веры в иную; злоумышление супруга против царской власти; обман при заключении брака (подставная невеста, незаявленное несовершеннолетие жениха или невесты, недобровольное вступление в брак); несогласие родителей на совершенный брак; духовное родство (восприятие от купели родителем своего ребенка); проказа8.
Кроме того, некоторые императорские постановления разрешали развод по соглашению при любой причине. Как мы указывали выше, развод по соглашению был отголоском римского права, с которым Церкви пришлось бороться. В 331 году святой равноапостольный император Константин Великий издал закон о запрещении таких разводов, однако в 363 году этот закон отменил Юлиан Отступник. Последующее законодательство колебалось, вследствие чего Карфагенский Cобор 407 года (102-е [115-е] правило) постановил просить царскую власть о даровании твердого законодательства.
Император Юстиниан (527–565), установив законные поводы к разводу, после некоторого колебания категорически запретил развод по взаимному соглашению, разведшихся же без основания предписал заключать в монастырь. В 566 году сын Юстиниана Юстин II вновь разрешил расторжение брака по взаимному соглашению, мотивировав такое решение тем, что после закона его отца посыпались просьбы о расторжении ненавистных браков, вследствие чего умножились ссоры и появилась опасность убийства супругами друг друга. Однако Трулльский Cобор (691–692 годы) вновь осудил практику разводов не по прелюбодеянию своим 87-м правилом. Последнее было принято и в гражданское законодательство императорами Львом III и Константином V (Эклога законов, 741 год).
Дальнейшее гражданское и церковное законодательство остановилось на принципах Юстиниана. Если в таких сводах законов, как «Прохирон» (870 год), развод по соглашению допускался лишь с целью принятия монашества, а в «Эпанагоге» вновь употреблялся закон Юстина II, то в «Василиках» (начало IX века) с новой силой утверждался закон Юстиниана, вплоть до пострижения разводящихся без указанных причин9. Комментарии знаменитых толкователей канонов Вальсамона, Зонары и Аристина (XII век) также подчеркивают недопустимость развода без вины прелюбодеяния или же причин, данных Юстинианом (см. к примеру, толкования на 5-е правило святых Апостолов, 87-е правило Трулльского Cобора). «И приснопамятный между императорами Юстиниан, – пишет Вальсамон по поводу 87-го правила Трулльского Собора, – законы, действовавшие в древности, которыми дозволялось супругам расторгать брачное сожительство без благословенной причины, и говорить супругу: делай, что хочешь, отменил»10.
Впрочем, в некоторых случаях, Церковь допускала развод по причине крайней ненависти. В обширном правовом материале, приведенном профессором И. И. Соколовым в указанном исследовании, есть несколько немногочисленных тому примеров.
Первый случай повествует об обручении (которое на то время приравнивалось к браку) одной девицы обманом с молодым человеком против воли последнего и без согласия его родителей. Юноша воспылал такой ненавистью к жене, что сначала убежал в далекие края на четыре года, а вернувшись, грозился ее убить, если будет принуждаем к совместной жизни. Церковный суд постановил разлучить этот брак «как потому, что родители [жениха] не содействовали сожительству, так и потому, что муж в течение продолжительного времени проникнут ненавистью против жены»11.
В другом случае муж заподозрил жену в прелюбодеянии, в чем она созналась. Развод был произнесен, а муж воспылал ненавистью к жене по причине ревности. Но позже жена отказалась от своего признания, объяснив, что была принуждаема. Однако, так как муж за долгое время жизни в разводе только укрепился в своей ненависти к предполагаемой прелюбодеице и сама жена отказывалась продолжить сожительство, церковный суд постановил оставить в силе развод «вследствие непримиримой их ненависти и добровольного их разножития в течение многих лет»12.
Еще в одном случае развод был произнесен потому, что жена, признававшаяся в такой ненависти к мужу, что желала самоубийства, «занималась преимущественно бегством и оставалась жить в других местах». Вследствие этого муж просил развода, потому что у него уже не было сил «выносить ее ненависть и постоянно переходить с места на место для отыскания ее». Суд признал своевольное отлучение жены от дома мужа достаточным поводом для развода13.
Мы видим, что эти редкие случаи достаточно исключительны: ситуация не ограничивается ни «несовместимостью характеров», ни даже разладом в семье. Более того, можно заметить, что ненависть, хотя и учитывалась при судопроизводстве, однако не всегда была формальным поводом к расторжению брака.
В России действовали византийские нормы, вошедшие в Фотиев «Номоканон» («Василики» на Русь перенесены не были), и некоторые позднейшие узаконения (новеллы Алексия Комнина о браке – XI век), с некоторыми изменениями сообразно местным условиям. Встречались случаи насильственного или добровольного пострига одного из супругов, чтобы прекратить ненавистное сожительство. В петровское время число допустимых для развода причин сократилось: прелюбодеяние, покушение на жизнь супруга, неспособность к брачному сожитию, безвестное отсутствие (с ограничениями), тяжкая – венерическая – болезнь, пострижение в монашество, духовное родство14. Однако кроме того известны некоторые случаи разлучения от совместного жития (то есть собственно не развода) решением мирской власти, при согласии Консистории, в случае доведения отношений до того, что продолжение сожительства грозило смертью или серьезными увечьями одному из супругов. Эта практика ограничивается XVII веком и на XVIII век не простирается, тем более что Синодальное решение 1819 года полностью изъяло бракоразводные дела из ведения гражданских судов15.
В начале XX века вопрос о допустимости «раздельного жития» был вновь поставлен и в итоге дискуссий рассмотрен на Священном Соборе Православной Российской Церкви 1917–1918 годов. Соборный отдел о церковном суде, готовивший проект определения «о поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью», отвел предложение «Синода о введении раздельного жительства для враждующих и исполненных ненависти супругов, как временного института»: «супруги не должны разлучаться, а если они себя разлучили и живут раздельно, то здесь необходим развод»16. А сам Священный Собор отверг и статью, предложенную отделом, о раздельном проживании супругов как поводе к расторжению брака17.
Определение Собора о поводах к расторжению брака было принято в весьма напряженной обстановке и при горячих спорах18. После принятия этого документа Собором он (согласно установленной процедуре) был рассмотрен Совещанием епископов, которое наложило свое вето на некоторые статьи. Преосвященные отказались принимать за основание для развода «неизлечимую душевную болезнь» и «привычное пьянство» одного из супругов, а также «злонамеренное оставление одним супругом другого» и «нанесение неоднократных тяжких оскорблений, причинение расшатывающих самые основы семьи постоянных нравственных истязаний». В этих статьях, полагали Преосвященные, «имеется некоторое несоответствие догматико-каноническим основам Церкви», принятие их «открывает широкий простор к разводу при таких обстоятельствах, которые до сих пор совсем не были предусмотрены канонами»19. После повторного рассмотрения Собором и Совещанием епископов наличие неизлечимой душевной болезни, а также злонамеренное оставление одним супругом другого были оставлены в списке допустимых поводов к разводу, который, таким образом, включал в себя следующие пункты:
1) отпадение одного из супругов от Православия;
2) прелюбодеяние и противоестественные пороки;
3) неспособность к брачному сожитию (если началась до вступления в брак и не связана с преклонным возрастом);
4) заболевание проказой или сифилисом;
5) безвестное отсутствие (при определенных сроках и ограничениях);
6) присуждение одного из супругов к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния;
7) посягательство на жизнь и здоровье супруга или детей;
8) снохачество, сводничество и извлечение выгод из непотребства супруга;
9) вступление одного из супругов в новый брак (имеется в виду гражданский брак или церковный – обманным путем);
10) неизлечимая тяжкая душевная болезнь одного из супругов, устраняющая возможность продолжения брачной жизни;
11) злонамеренное оставление супруга другим супругом, если по убеждению церковного суда оно делает невозможным продолжение брачной жизни20.
В 2000 году Архиерейской Собор Русской Православной Церкви добавил к этому списку «заболевание СПИДом, медицински засвидетельствованные хронический алкоголизм или наркоманию, совершение женой аборта при несогласии мужа»21.
Таким образом, Церковь вышла за рамки причин, а вернее единственной причины развода, допущенной в Евангелии и в основном каноническом корпусе. В классических учебниках и монографиях различные приведенные причины бракорасторжения ассоциируются с одной из двух рассматриваемых в Священном Писании причин прекращения брака – смертью (1 Кор. 7, 39) или прелюбодеянием одного из супругов (см. выше). «Церковь естественно должна была признать правомерными поводами и те, которые признаны таковыми в гражданском праве по аналогии с прелюбодеянием и смертью»22.
Епископ Далматинско-Истрийский Никодим (Милош) обобщает допустимые причины развода следующим образом: «Брак может быть расторгнут: а) когда налицо преступление мужа или жены, имеющее своим последствием смертную казнь; б) когда муж или жена окажутся в положении, равняющемся физической смерти; в) когда в браке налицо прелюбодеяние или деяние, подобное прелюбодеянию; г) когда не имеется необходимого физического условия брака; д) когда муж и жена желают посвятить себя подвижнической жизни23.
К примеру, Собор 1917–1918 годов признал душевную болезнь допустимой причиной для произнесения развода потому, что она «уничтожает возможность осуществления основных целей брака, заключающихся в полном единении супругов»24, – имелось в виду как духовное, так и телесное единение. То есть причина не в самой душевной болезни, но, во-первых, в невозможности брачного сожития и, во-вторых, в желании отдать должное законному стремлению здорового супруга создать семью. Подобное же рассуждение можно применить, например, и к злонамеренному оставлению одного супруга другим.
Таким образом, не признавая достаточной причиной для развода «несовместимость характеров» или разлад между супругами, Церковь всячески боролась против духа мира сего, стремившегося ей навязать такое правовое понятие. С другой стороны, в своей юриспруденции и своем сравнительно позднем законодательстве Церковь расширила спектр причин, по которым брак может быть расторгнут, по сравнению с тем, который определен непосредственно в Священном Писании или в ранних канонических установлениях.
Следует подчеркнуть, что согласно церковному законодательству развод не оставался без последствий для разведенных супругов. В науке канонического права вслед за византийским законодательством различаются основания для разводов, связанные с наказанием виновной стороны (cum damno), и основания, не связанные с виной супругов (sine damno)25. Оставляя в стороне классификацию причин развода, действовавших в византийский период, мы для примера попытаемся классифицировать поводы к разводу, определенные Всероссийским Церковным Собором 1917–1918 годов. К основаниям для развода cum damno можно отнести пункты 1–2, 7–9, 11 приведенного выше списка, к основаниям для развода sine damno – пункты 3–6, 10.
Различение разводов cum/sine damno в гражданском законодательстве относилось прежде всего к различным имущественным и гражданским правам того и другого супруга, причем в зависимости от вины определялось и наказание. Церковное законодательство также определяло епитимии за ту или иную вину, могущую послужить основанием для развода, особенно же за прелюбодеяние. Речь шла в основном о различных сроках отлучения от причастия26. Существовали и правила относительно права вступления виновного супруга в повторный брак. К примеру, в синодальный период Устав Духовных Консисторий лишал такого права разведенного супруга, виновного в прелюбодеянии, предоставляя такое право невинному супругу27. Заметим, впрочем, к слову, что второбрачие в любом случае рассматривается Церковью как несовершенство: второбрачному (будь то вдовцу или разведенному) полагается епитимия, состоящая в нескольких годах отлучения от причастия28.
Без сомнения, в своей епитимийной практике Церковь учитывала и принцип икономии. Однако икономия не может быть применением к духу мира сего, против которого – особенно же в вопросе о расторжении брака – Церковь боролась столько веков. Икономия не может принципиально противоречить евангельскому учению, ни подвергать колебанию общеобязательность этого учения – она относится не к существу заповедей, а к степени, размеру врачевания (наказания). Предел икономии состоит в том, чтобы и не нарушать совершенно какое-нибудь постановление, и не вдаваться в крайность, и не причинять вреда важнейшему, когда можно сделать малое послабление по времени и обстоятельствам, чтобы таким образом легче достигнуть желаемого29.
А что больше этого, то будет уже не икономия, а вина беззакония и преступление Божественных правил30.
Без сомнения, ответом на нынешнее секулярное воззрение на развод стало постановление Архиерейского Собора 2000 года. В нем говорится:
«В случаях разнообразных конфликтов между супругами Церковь видит свою пастырскую задачу в том, чтобы всеми присущими ей средствами (научение, молитва, участие в Таинствах) оберегать целостность брака и предотвращать развод. Священнослужители также призваны проводить беседы с желающими вступить в брак, разъясняя им важность и ответственность предпринимаемого шага.
К сожалению, иногда по причине греховного несовершенства супруги могут оказаться неспособными сохранить дар благодати, воспринятой ими в Таинстве Брака, и уберечь единство семьи. Желая спасения грешников, Церковь дает им возможность исправления и готова после покаяния вновь допустить их к Таинствам.
Согласие на расторжение церковного брака не может даваться ради угождения прихоти или для “подтверждения” гражданского развода. Впрочем, если распад брака является свершившимся фактом – особенно при раздельном проживании супругов, – а восстановление семьи не признается возможным, по пастырскому снисхождению также допускается церковный развод»31.
Однако на фоне вновь проявившейся заботы государственной власти о демографической целостности страны и, следовательно, о поддержании традиционных семейных устоев архипастыри и пастыри Церкви могут с новой силой поднять свой голос в напоминание о том, что ни «несовместимость характеров», ни даже разлад в семье не являются поводом для развода. Не следует ли с целью утверждения пагубного значения развода вновь подчеркнуть и необходимость несения епитимии разводящимися супругами?
В заключение приведем статью вторую определения Всероссийского Церковного Собора 1917–1918 годов: «Расторжение брачного союза Святая Церковь допускает лишь по снисхождению к человеческим немощам, в заботах о спасении людей, в предупреждение неизбежных преступлений и в облегчение невыносимых страданий, при условии предварительного действительного распадения расторгаемого союза или невозможности его осуществления»32. Однако эти слова будут отображать церковный взгляд на развод только при том условии, что они будут предварены словами первой статьи того же соборного определения, вынесенными нами в эпиграф настоящей статьи.ПРИМЕЧАНИЯ
1 Браком сочетались 979 667 пар, развелись же 635 835 пар (данные сайта Службы государственной статистики http://www.gks.ru).
2 Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 годов. Вып. 3. С. 61–62.
3 Святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, Толкование на святого Матфея Евангелиста, XVII, 4: Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, в русском переводе. Т. 7. Кн. 1. С. 195–196 (СПб, 1901; репринт – М., 2000).
4 Там же. LXII. 2–3:. Т. 7. Кн. 2. С. 637 (СПб, 1901; репринт – М., 2001).
5 Похвала Максиму, и о том, каких должно брать жен, 2–3: Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, в русском переводе. Т. 3. Кн. 1. С. 225– 227 (СПб, 1897; репринт – М., 1994).
6 См., к примеру: Бердников И. С. Краткий курс церковного права. Казань, 1888. С. 107.
7 Соколов И. И. О поводах к разводу в Византии (с половины IX до половины XV века). Историко-правовой очерк. СПб: Изд-во Олега Абышко, 2005 (впервые: СПб, 1911).
8 Там же. С. 300–304.
9 Бердников И. С. Указ. соч. С. 107–108.
10 Правила Святых Вселенских Соборов с толкованиями. М., 1877 (репринт – М.: Паломник, 2000), С. 655. Ср.: толкования Зонары и Аристина на то же правило, а также толкования всех трех юристов на правила: 5-е святых Апостолов; 115-е Карфагенского Собора; 9, 48, 77-е святого Василия Великого.
11 Соколов И. И. Указ. соч. С. 209–211.
12 Там же. С. 211–212.
13 Там же. С. 245–246.
14 Бердников И. С. Указ. соч. С. 119–127.
15 Там же. С. 127–128.
16 Выступление докладчика Отдела о церковном суде Ф. Г. Гаврилова на заседании Собора 15/28 марта 1918 года / Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 годов. Т. 8. С. 49–50.
17 Заседание Собора 26 марта / 8 апреля 1918 года. Там же. Т. 8. С. 180–182.
18 См.: Белякова Е. В. Церковный суд и проблемы церковной жизни. М., 2004. С. 270– 296.
19 Там же. С. 298. Текст отвергнутых статей см. также в кн.: Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 годов. Т. 9. С. 79–82.
20 Собрание определений и постановлений Священного Собора. Вып. 3, с. 61–64; Вып. 4, с. 48.
21 Основы социальной концепции Русской Православной Церкви, X. 3 // Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви. Материалы. М., 2001. С. 375.
22 Павлов А.С. Курс церковного права. СПб: Лань, 2002; впервые – СТСЛ, 1902. С. 271. Тот же аргумент мы находим в кн.: Бердников И. С. Указ. соч. С. 108–109; Протоиерей Владислав Цыпин. Курс церковного права. Клин, 2002. С. 581.
23 Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского. М., 2001. Т. 1. С. 580.
24 Выступление докладчика Отдела о церковном суде Ф. Г. Гаврилова на заседании Собора 13 / 26 августа 1918 года / Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 годов. Т. 10. С. 226.
25 См. к примеру: Бердников И. С. Указ. соч. СС. 109 ссл.; Протоиерей Владислав Цыпин. Указ. соч. СС. 582 ссл.
26 См. правила 87-е Трулльского Cобора; 48-е и 77-е святого Василия Великого и другие.
27 УДК, ст. 253. Впрочем, в 1904 году эта статья была изменена: запрет на брак вступал в силу лишь при повторном прелюбодеянии, при втором браке (Устав Духовных Консисторий с дополнениями и разъяснениями. СПб, 1912. С. 122–123).
28 Правило 4-е святого Василия Великого, ср.: правило 1-е Лаодикийского Собора. См. также: правила 12-е святого Василия Великого, 7-е Неокесарийского Собора, 17-е святых Апостолов.
29 Преподобный Феодор Студит. Послания. М.: Издательство имени святителя Игнатия Ставропольского, 2003. Кн. 1. С. 73 («К Феоктисту-магистру»).
30 Там же.
31 Основы социальной концепции Русской Православной Церкви, X. 3. С. 375–376.
32 Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 годов. Вып. 3. С. 61–62.Иеромонах Савва (Тутунов),
кандидат богословия
