 |
ЖУРНАЛ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ
| 12-2006 |
ЦЕРКОВНАЯ ИСТОРИЯ
Митрополит Евлогий (Георгиевский)
и Патриарший указ об упразднении
Зарубежного ВЦУ
В свете изучения истории Русской Зарубежной Церкви особый интерес представляет вопрос об упразднении Высшего Церковного Управления (ВЦУ) заграницей указом Патриарха и Высшего Церковного Совета № 348/349 от 5 мая 1922 года. Согласно этому указу заграничное ВЦУ упразднялось, а власть передавалась митрополиту Евлогию. Внешний ход последовавших вслед за тем событий таков. Указ был выполнен только формально. После бурных споров между иерархами, после потока писем от русских организаций, хлынувшего в Карловцы, вместо упразднения Высшего Церковного Управления и передачи власти митрополиту Евлогию заграничные архипастыри приняли другое решение. Сначала на Архиерейском Соборе в сентябре 1922 года, а затем окончательно на Соборе в мае 1923 года было решено, что управлять Зарубежной Церковью будут Архиерейские Соборы, между которыми власть будет находиться у Архиерейского Синода под председательством митрополита Антония (Храповицкого, † 1936). Западно-Европейской епархии во главе с митрополитом Евлогием предоставлялась автономия. Сам митрополит Евлогий возглавить Зарубежную Церковь отказался и фактически в тот момент согласился со всем, что было принято Архиерейским Собором 1923 года.
В связи с этим следует прояснить, какую позицию занимал в течение этого года (с июня 1922 по май 1923 года) митрополит Евлогий. К настоящему времени одним из основных источников, по которым можно судить о роли архипастыря в этот период, является книга его воспоминаний «Путь моей жизни». Но мемуары пишутся, когда человек по прошествии многих лет видит, к чему привели те или иные его поступки. Поэтому в воспоминаниях люди очень часто стараются оправдать себя, представить события в ином свете, а порой и скрыть что-то для себя невыгодное. Это можно отнести и к книге «Путь моей жизни».
В какой-то степени обелить себя митрополиту Евлогию удалось. Частично с его подачи принято считать карловацких архиереев виновными в невыполнении Патриаршего указа. Митрополита Евлогия при этом обвиняют лишь в нерешительности, которую он проявил, отказавшись возглавить Зарубежную Церковь. Более того, предложения по управлению Зарубежной Церковью, которые митрополит Евлогий высказал на Соборе 1923 года, согласно его воспоминаниям, выглядят более взвешенными и более отвечающими Патриаршему указу.
Но так ли было на самом деле?
Рассмотрим действия митрополита Евлогия после получения Патриаршего указа об упразднении зарубежного ВЦУ.
Спустя десятилетия митрополит Евлогий опишет свою реакцию на указ следующим образом: «Указ ошеломил меня. Возложенное на меня поручение было столь ответственно, столь сложно... Как я с ним справлюсь? Как мне его в жизнь провести?»1. Читателю может показаться, что митрополит принял указ с волнением, но отказываться от его исполнения не собирался. Далее архипастырь говорит, что и митрополит Антоний решил исполнить указ, о чем сообщил в своей телеграмме2.
В действительности же правдой здесь является только позиция митрополита Антония, который действительно первоначально был настроен на то, чтобы выполнить указ Патриарха. Но в остальном слова митрополита Евлогия нуждаются в значительных комментариях и поправках.
На самом деле после получения указа митрополит Евлогий, в отличие от митрополита Антония, склонялся, скорее, к невыполнению указа. Вот отрывок из его письма Владыке Антонию от 3/16 июня 1922 года: «Указ этот поразил меня своей неожиданностью и прямо ошеломляет представлением той ужасной смуты, которую он может внести в нашу церковную жизнь. Несомненно он дан под давлением большевиков. Я прямо не знаю что делать. Первою мыслию моею было немедленно ехать к Вам на совет: что же теперь делать. Я пока его не оглашаю и лишь в частном и совершенно секретном порядке познакомил с ним членов Епарх[иального] Совета. Разрешите мне приехать к Вам, вызовите телеграммой. Нужно всесторонне обсудить положение. И почему, и зачем вся эта тягота сваливается на меня, просто можно с ума сойти! Со страшным нетерпением буду ждать Вашей телеграммы, а пока не буду ничего предпринимать». И далее: «Как мы будем жить без объединяющего всю нашу Церковь центра?»3.
Как видим, сомнения, выдвинутые митрополитом Евлогием против указа, состояли в том, что он дан под давлением большевиков, что он вызовет смуту среди русских эмигрантов и что зарубежная паства останется без единого церковного центра.
Такие же основания выдвигались и остальными зарубежными иерархами, а впоследствии стали основой для невыполнения указа.
Не собирался митрополит Евлогий и принимать на себя власть. Например, в этом же письме он оправдывается перед митрополитом Антонием, как перед старшим, в обвинениях, что он участвовал в крестном ходе вместе с англиканами4.
Наконец, очень важен еще один момент. Как известно, одним из доказательств того, что святитель Тихон признавал каноничность Зарубежного ВЦУ и не хотел его упразднять, для карловацких архиереев являлись слова, сказанные Патриархом 3 мая 1922 года. Как пишут апологеты Зарубежной Церкви, во время беседы с американцем Колтоном Патриарх заявил о нежелании распоряжаться делами Церкви в Америке и утверждать митрополита Платона главой Американской епархии через голову митрополита Антония5. Естественно, что противники Зарубежной Церкви настаивали на том, что подобного заявления святитель Тихон не делал6.
Для нас в данном случае интересно то, что о встрече между Патриархом Тихоном и Колтоном в Карловцах в июне 1922 года уже было известно. Не знали лишь о содержании их беседы. И именно митрополит Евлогий в тот момент предоставил зарубежным иерархам еще одно доказательство их правоты. В том же письме от 3/16 июня он не только сообщает митрополиту Антонию о встрече между Колтоном и святителем Тихоном, но и истолковывает разговор между ними исключительно в пользу митрополита Антония и Высшего Церковного Управления заграницей.
Митрополит Евлогий пишет: «У меня в Берлине был представитель Всемирного Союза Христианской молодежи г-н Колтон, только что возвратившийся из Москвы и имевший там беседу с Патриархом Тихоном. По словам Колтона, Патриарх во время беседы с ним высказал свое мнение, что для умиротворения американской церковной смуты было бы полезно м[итрополита] Платона сделать главою всей Американской миссии, арх[иепископа] Александра послать в Канаду, а еп[ископа] Антония – на Аляску. Т[а]к[им] обр[азом], это, как видите, не категорическое распоряжение Патриарха, а лишь высказанное в частном разговоре мнение»7.
Через двенадцать дней, 15/28 июня, митрополит Евлогий направил в адрес митрополита Антония еще одно письмо, из которого следует, что он продолжал отказываться от прав, предоставленных ему указом. В этом письме митрополит Евлогий просил митрополита Антония до их личной встречи сохранять status quo. При этом Владыка Евлогий заявлял, что свои распоряжения митрополит Антоний может передавать ему через Махароблидзе8. Сама же эта встреча между митрополитами откладывалась на неопределенный срок по причине ухудшения здоровья Владыки Евлогия.
8 августа 1922 года митрополит Евлогий направил в Сремские Карловцы записку, в которой предлагал архиереям закрыть ВЦУ, но приступить к формированию нового Церковного управления или восстановлению старого, существовавшего до Карловацкого Собора9.
Таким образом, в своих письмах митрополит Евлогий дал понять, что выполнять указ не намерен. Такая позиция авторитетного архипастыря, по-видимому, не могла не ободрить остальных архиереев, также в большинстве своем настроенных против указа. 17 / 30 июня состоялось заседание Соединенного присутствия Российского Заграничного Синода и Церковного Совета во главе с архиепископом Феофаном (Быстровым, † 1940). Здесь были приведены аргументы против выполнения указа, схожие с аргументами митрополита Евлогия, и было фактически решено, что указ выполнен не будет10. Это решение предопределило постановления Архиерейских Соборов 1922 и 1923 годов.
Митрополит Евлогий провел все лето на лечении в Киссингене и появился в Карловцах в августе 1922 года. Как пишет Владыка в воспоминаниях, он, по прибытии в Карловцы, почувствовал, что сформировалась оппозиция указу Патриарха, «слышались речи о том, что “указ вынужденный – не свободное волеизъявление Патриарха; что его можно не исполнять”»11. Митрополит был возмущен. Неприятное впечатление произвело на него и выступление Е. Махароблидзе, который доказывал, что указ издан под давлением большевиков и выполнять его не следует.
Возмущение митрополита Евлогия кажется непонятным. Не он ли всего полтора месяца назад писал то же самое, о чем теперь говорилось в Карловцах?
Конечно же были удивлены и архиереи, прибывшие на Собор. Они, несомненно, считали митрополита Евлогия своим союзником, что подтверждалось его письмами. И вдруг Владыка Евлогий предстает фактически сторонником Патриаршего указа. Впоследствии это объяснили тем, что на изменение позиции митрополита Евлогия повлияли некие «влиятельные церковные и общественные круги»12, к мнению которых Владыка прислушивался.
Непоследовательно ведет себя митрополит Евлогий и в ходе работы Собора. С одной стороны, он вроде бы выступает за выполнение указа, с другой – так и не принимает власть. Защитником Патриаршего указа и прав самого митрополита Евлогия на Соборе оказался один только епископ Вениамин (Федченков, † 1961)13. И вполне понятно, что Собор, формально упразднив Зарубежное ВЦУ, передал власть не митрополиту Евлогию, а Синоду.
Владыка Евлогий впоследствии расценивал свое поведение на Соборе как грех и объяснял это братской любовью к митрополиту Антонию и другим архиереям14.
Вскоре после окончания Собора у митрополита Евлогия вновь появился шанс возглавить Зарубежную Церковь. По свидетельству архиепископа Иоанна (Максимовича, † 1966), собиравшийся затвориться на Афоне митрополит Антоний в конце 1922 года направил Владыке Евлогию письмо, в котором просил его вступить в должность председателя Архиерейского Синода15. Хотя Протат не разрешил митрополиту Антонию въехать на Афон, данный документ мог послужить для митрополита Евлогия основанием для того, чтобы встать во главе Зарубежной Церкви.
Следующий шанс возглавить Зарубежную Церковь у митрополита Евлогия появился на Соборе в мае 1923 года. К тому времени Владыка должен был подготовить проект дальнейшего устройства Церковного управления за границей. И митрополит действительно выступил со своими предложениями, которые, согласно его воспоминаниям, приняты не были16.
В связи с этим следует подробнее рассмотреть вопрос, что именно предлагал Собору митрополит Евлогий и почему эти предложения были отклонены.
Вновь обратимся к мемуарам митрополита. «Я предлагал, – вспоминает он, – систему автономных церковно-административных округов (митрополий – архиепископий) и наметил образовать четыре округа: 1) Западно-Европейский, 2) Восточно-Европейский, 3) Дальний Восток, 4) Северная Америка. В наиважнейших случаях епископы (или их представители в священном сане), делегаты епархий, должны были съезжаться на ежегодный Архиерейский Собор для выработки соответствующих суждений или чтобы принять те или иные меры; тем самым Карловацкий Синод как постоянный церковно-административный орган делался излишним и подлежал ликвидации, а ежегодные Соборы проявляли бы в своей чистоте наш исконный восточно-православный принцип соборности. Председателем на таком ежегодном Соборе был бы старейший по сану митрополит Антоний»17.
Но так ли обстояло дело, как это описывает Владыка митрополит, и действительно ли он предлагал именно это? Этот вопрос представляет особый интерес еще и потому, что на сам текст предложений внимания никогда не обращалось.
Если мы заглянем в этот документ, то увидим, что Владыка сообщил в своих воспоминаниях далеко не все, а кроме того предоставил и ложную информацию. Неправильно было бы и думать, что данные предложения были зарубежным епископатом проигнорированы. Документы Собора 1923 года свидетельствуют, что часть предложений митрополита Евлогия как раз и легла в основу управления Зарубежной Церкви, а часть была отклонена по вполне объяснимым причинам.
Свою записку митрополит Евлогий начинает с того, что предлагает для решения вопроса отказаться от идеи Собора, состоящего из духовенства и мирян.
Архипастырь обосновывает это тем, что на таком Соборе, как и на Карловацком, не будут представлены все епархии. Многие не смогут приехать из-за дальности расстояния. Митрополит уверен, что даже его Западно-Европейская епархия не сможет отправить в Карловцы достаточного количества делегатов, что связано с экономическими причинами.
Тем более не прибудут на Собор представители Церквей на территориях, отошедших от России, – Польши, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы.
Не решат проблем и письменные отзывы архиереев. «Самые острые и коренные вопросы, – считает митрополит, – как показали опыты, возникают на самом Соборе, и безмолвный документ не может противустоять в сложной борьбе, какая развертывается на Соборе, или влиять на исход решений»18.
На Соборе, таким образом, будут представлены лишь Балканские епархии, Константинополь и Палестина. А такой Собор не имеет права претендовать на право решать судьбу всей Зарубежной Церкви.
Далее архипастырь высказывает опасение, что, как и на Карловацком Соборе, отдельными представителями будут подняты помимо политических и другие неудобные для Церкви вопросы – об отношении к Карловацкому Собору, осужденному Патриархом, и об отношении к указу об упразднении зарубежного ВЦУ.
Бесспорно, митрополит Евлогий здесь прав, и его правоту в этом пункте признавало большинство карловацких архиереев. Значительная часть эмигрантов-мирян, особенно на Балканах, была настроена по отношению к Патриаршему указу довольно воинственно. Общественные организации, завалившие Карловцы письмами, требовали, чтобы митрополит Антоний (Храповицкий) не только отказался от выполнения Патриаршего указа, но и взял на себя власть над всей Российской Православной Церковью. Архиереи занимали более взвешенную позицию, но на Соборе с участием мирян несомненно оказались бы в меньшинстве. Карловацкий Собор, где миряне составляли большинство и, несмотря на протесты значительной части архиереев, провели постановления, ставшие поводом для гонений на Церковь в России, показал, что такие Соборы не могут быть в той обстановке полезными.
Но доклад митрополита Евлогия не ограничивается этим разумным предложением. Архипастырь выступает также против того, чтобы Собор был русским по своему составу и приводит в пользу этого свои аргументы.
Вопросы, которые могут быть поставлены на Соборе с участием русских, по глубокому убеждению иерарха, могут привести не к единению, а к распрям и разделениям, причем «опасна сама постановка таких вопросов, каково бы ни было последующее решение их»19.
Далее митрополит высказывает мысль, которая зарубежным иерархам понравиться никак не могла. Это мысль о необходимости временно умереть «в политико-национальном отношении». Зарубежные архиереи, клирики и миряне, жившие надеждой на скорое освобождение России, стремившиеся сохранить все русское, конечно же не могли не возмутиться таким предложением. И дальнейшие слова Владыки Евлогия, что вслед за этой «смертью» произойдет церковное и государственное воскресение, изменить ничего не могли.
Здесь, наверное, уместно было бы отметить, что, как показало время, Западно-Европейский экзархат, «умерший» в национальном отношении, к настоящему моменту практически перестал быть русскоязычным, в то время как придерживавшаяся национальной линии Зарубежная Церковь сохранила свою национальную идентичность.
Собор русских архиереев был неприемлем для Владыки и из-за того, что суд над Патриархом Тихоном еще не был завершен, и известие о новом Соборе и его выступлениях могли только ухудшить участь Первоиерарха. «Непосредственные сведения, – пишет митрополит, – полученные мною за последнее время из России от разных лиц, приехавших оттуда, определенно подтверждают, что выступления здесь, не производя в России никакого результата, отзываются лишь увеличением гонений на наших страдальцев за Св[ятую] Церковь»20.
Итак, Собор русских архиереев-изгнанников для митрополита Евлогия был невозможен. То, что он предложил взамен, не могло удовлетворить зарубежных иерархов, как, несомненно, и архипастырей в России, включая Патриарха Тихона.
По мнению митрополита Евлогия, выход мог быть только во Всеправославном Соборе, о котором Владыка говорит с большим благоговением. «Я предлагаю, – продолжает он, – просить Вселенского Патриарха о созыве Собора с участием представителей от других Автокефальных Церквей»21. По мнению иерарха, кроме вопроса о Зарубежной Церкви на этом Соборе можно было бы обсудить еще много других накопившихся проблем – об общении с англиканами, о схизме в Болгарии, о подворьях в Америке, Польше, Грузии. Такой Собор соберет всех епископов, свободных от ига большевиков, и будет гарантирован от политики. «Можно думать, – подтверждает свою мысль архипастырь, – что внутренние настроения Фанара и самого Блаженнейшего Мелетия благоприятствуют такому начинанию. Доказательство сему миссия Вселенского Патриарха в лимитрофные страны»22.
Суть этой «миссии», представлявшей собой не что иное, как незаконное насаждение церквей на канонической территории Московского Патриархата, была известна зарубежным архипастырям. Известен им был и Патриарх Мелетий, только что проведший печально известный «Всеправославный» конгресс, который привел к нестроениям и спорам в православном мире.
Общеизвестны были и «настроения Фанара», искавшего дружбы с большевиками и обновленцами, выступавшего против Патриарха Тихона и принуждавшего находившегося в Константинополе архиепископа Анастасия (Грибановского) прекратить поминовение законного Предстоятеля Русской Церкви23. Идея предложенного митрополитом Евлогием мероприятия очень напоминала идею Собора Вселенского, о котором ревновал и сам митрополит Евлогий, заявивший, что такой «Всеправославный» Собор станет «преддверием» Вселенского Собора24. Известно, что Вселенский Собор с участием обновленцев действительно готовился, и зарубежные иерархи относились к нему очень настороженно.
Зная все это, несложно предположить, что ожидало бы на «Всеправославном» Соборе Зарубежную Церковь.
Кроме того, даже если бы предложение митрополита Евлогия было принято, для выяснения всех вопросов, связанных с Собором, для организации его потребовалось бы немало времени, а значит, вопрос об управлении Зарубежной Церковью опять откладывался бы на неопределенный срок.
Неудивительно, что зарубежные архипастыри принять всего этого не могли.
Далее в своем проекте митрополит Евлогий высказывает мнение об устройстве Зарубежной Церкви. Для митрополита неприемлема мысль о том, что Собор зарубежных архипастырей может взять на себя функции Всероссийской церковной власти. С этим соглашалось и большинство иерархов-беженцев.
Новый орган управления, который предложил создать митрополит Евлогий, должен основываться на известном постановлении № 362 от 7/20 ноября 1920 года. Согласно этому постановлению, епархии, отрезанные от церковного руководства в Москве, имели право объединяться в самоуправляемые митрополичьи округа.
Митрополит Евлогий считал, что новый орган не должен был быть простым повторением Высшего Церковного Управления с переменой названия.
Устройство Зарубежной Церкви митрополит Евлогий видел таким. Епархии, согласно его предложению, действительно должны соединиться в автономные округа. Центральным органом для всех этих округов должен стать ежегодный Архиерейский Собор, на котором должен председательствовать старейший по сану митрополит Антоний. В этом пункте документ не противоречит тому, что было сказано Владыкой Евлогием в его воспоминаниях. Однако то, что он предложил дальше, вступает с его собственными мемуарами в прямое противоречие.
Из воспоминаний митрополита Евлогия непонятно, кто должен был управлять Зарубежной Церковью в перерывах между Соборами, ибо сам архипастырь об этом умалчивает25. На самом же деле митрополит вовсе не пропустил этот вопрос, и в своем докладе на Соборе 1923 года прямо указал, что «в промежутках <...> от одного Архиерейского Собора до другого будет действовать Архиерейский Синод в составе председателя Высокопреосвященного митрополита Антония (курсив авт.) и нескольких членов – епископов»26. Как видим, митрополит Евлогий, во-первых, устранился от того, чтобы возглавить Зарубежную Церковь, и, во-вторых, внес предложение, в соответствии с которым РПЦЗ управляется до сих пор. Предложение организовать Зарубежный Синод под руководством митрополита Антония в докладе митрополита Евлогия прозвучало.
Затем в записке говорится о правах Архиерейского Синода. Он «является коллегиальным учреждением, представляющим голос Русской Церкви Заграницей, который проявляется в посланиях, воззваниях, обращениях». Синод должен заниматься и подготовкой дел для очередного Собора, замещать кафедры там, где нет своего собора епископов, принимать жалобы на епархиальные суды, непрерывно действовать по судным делам брачного характера. Кроме того, от имени Синода должно происходить общение с автокефальными Церквами.
Для себя митрополит Евлогий требует права подписи по общецерковным делам. Архипастырь объясняет это тем, что «государственная власть, при сношениях с нею, требует документальных полномочий от Патриарха Всероссийского и признает в этом отношении только три Патриарших указа на мое имя». В качестве отрицательного примера митрополит приводит случаи, когда переговоры от имени Высшего Церковного Управления заграницей и Архиерейского Синода не увенчались успехом27. Митрополит Евлогий полагает, что наличие у него Патриаршего указа способно исправить ситуацию и приведет к признанию церковного управления среди тех, кто считает Зарубежное ВЦУ и Архиерейский Синод только временными, условными учреждениями.
Проект архипастыря об управлении РПЦЗ представляется половинчатым. Такая ситуация не могла не привести к двоевластию в Зарубежной Церкви. С одной стороны, главой ее оставался митрополит Антоний, с другой стороны, право подписи по внешним делам принадлежало не ему, а митрополиту Евлогию.
Таким образом, часть предложений митрополита Евлогия – созыв Собора под председательством Патриарха Мелетия, двоевластие в Зарубежной Церкви – не были и не могли быть приняты. Излишним посчитали и создание митрополичьих округов, кроме округа самого митрополита Евлогия.
Другая часть предложений, касающаяся внутреннего устройства Зарубежной Церкви, вполне соответствовала позиции остальных архиереев и была принята. В связи с этим необходимо отметить, что совершенно неправильно утверждать, будто митрополит Евлогий предлагал для РПЦЗ некий иной путь.
Вообще, позиция Владыки Евлогия в этот период кажется довольно странной. С одной стороны, на него в это время оказывали влияние различные деятели русской эмиграции, настаивавшие на том, чтобы он выполнил указ об упразднении ВЦУ. Это протоиерей Сергий Булгаков, Н. Н. Бердяев, А. В. Карташев, протоиерей Георгий Федотов, а также газеты «Дни» и «Последние новости»28. Сам митрополит Евлогий говорит о влиянии на него М. Н. Гирса29, также стоявшего за беспрекословное выполнение указа. Однако, несмотря на поддержку столь авторитетных лиц, митрополит Евлогий, оказываясь перед лицом зарубежного епископата, отказывался взять власть в свои руки. И весьма знаменательно, что, согласившись с решением Собора 1923 года, митрополит Евлогий по прибытии в Париж занял антикарловацкую позицию.
Таким образом, митрополит Евлогий в течение года после получения указа № 348/349 находился в колебаниях, становясь то на сторону своего окружения, то на сторону карловацкого епископата. И эта непоследовательность митрополита сыграла конечно же немалую роль в последующем разделении русского зарубежья.
В заключение хотелось бы отметить, что в данной работе не преследовалась цель опорочить светлую память митрополита Евлогия. Настоящее исследование является лишь попыткой восстановить историческую справедливость, а также, в свете проходящих переговоров с Русской Зарубежной Церковью, еще раз напомнить, как непросто было иерархам-беженцам в обстоятельствах того времени разобраться в ситуации и принять правильное решение.ПРИМЕЧАНИЯ
1 Евлогий, митрополит. Путь моей жизни. М., 1994. С. 370.
2 Там же.
3 ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 2–2 об., 5 об.
4 ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 6
5 Назаров М. Н. Миссия русской эмиграции. Ставрополь, 1992. С. 149.
6 См. например: Троицкий С. В. О неправде Карловацкого раскола. Париж, 1960. С. 108. Ход мысли С. В. Троицкого таков: Патриарх не признавал каноничности Заграничного ВЦУ и действовал искренне, его упраздняя. Следовательно, он никак не мог заявить что-то противоположное.
7 ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 5.
8 ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 11.
9 Польский Михаил, протоиерей. Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей. Джорданвилль, 1948. С. 134– 135.
10 ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 4. Л. 8–10 об.
11 Евлогий, митрополит. Указ. соч. С. 370.
12 Никон (Рклицкий), архиепископ. Жизнеописание Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Джорданвилль, 1961. Т. 7. С. 17.
13 Вениамин (Федченков), митрополит. На рубеже двух эпох. М., 1994. С. 344; Евлогий, митрополит. Указ. соч. С. 371.
14 Евлогий, митрополит. Указ. соч. С. 371.
15 Никон (Рклицкий), архиепископ. Указ. соч. 1960. Т. 7. С. 31.
16 Евлогий, митрополит. Указ. соч. С. 555.
17 Там же.
18 ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 5. Л. 19.
19 ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 5. Л. 19.
20 ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 5. Л. 20–21.
21 ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 5. Л. 17.
22 ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 5. Л. 18.
23 Никон (Рклицкий), архиепископ. Указ. соч. 1959. Т. 5. С. 25.
24 ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 5. Л. 18.
25 Евлогий, митрополит. Указ. соч. С. 555.
26 ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 5. Л. 24.
27 ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 5. Л. 26.
28 Никон (Рклицкий), архиепископ. Указ. соч. 1960. Т. 7. С. 26.
29 Евлогий, митрополит. Указ. соч. С. 373.А. Кострюков,
кандидат богословия
сотрудник ОВЦС, преподаватель Православного
Свято-Тихоновского гуманитарного университета
