 |
ЖУРНАЛ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ
| 05-2011 |
ЦЕРКОВЬ И ОБЩЕСТВО
Собрание шедевров
В столице открылся первый частный музей иконы
Вопрос музеефикации и сохранения образцов церковного искусства стоит сейчас особенно остро.
Осознав ценность поругаемых в течение 70 лет святынь, общество весьма озабочено, как же вернуть и сохранить остатки нашего наследия, рассеянные по всему миру.
В феврале в Москве открылся первый частный музей иконы. Это стало не только значимым культурным событием в жизни столицы, но и важным шагом к раскрытию для широкой публики частных коллекций,
где до сегодняшнего дня хранится значительная часть сокровищ древнерусского искусства.
Об истории создания и экспонатах этого уникального собрания, которое теперь доступно всем, «Журналу Московской Патриархии» рассказал основатель музея Михаил Абрамов.
– Михаил Юрьевич, что побудило предпринимателя заняться иконами?
– Я начал коллекционировать иконы сравнительно недавно – в начале 2000-х. Как-то я решил приобрести старинный образ своего небесного покровителя – архангела Михаила. Изучая этот вопрос, я заинтересовался иконописью и начал общаться с коллекционерами, реставраторами и другими специалистами.
Мир древнерусского искусства поистине увлекателен, но по-настоящему открыть его оказалось очень сложно, так как львиная доля икон находится за границей. Что-то есть и у российских частных собирателей, но всё это тоже «под замком».
В государственных музеях находятся шедевры, но они лишь часть наследия, которое сохранилось, можно сказать, что даже собрание Русского музея или Третьяковской галереи не может дать полную и всеобъемлющую картину древнерусского искусства. Поэтому те, кто вхож в узкий круг коллекционеров старины, поистине счастливые люди, ведь они могут видеть такие уникальные памятники, о существовании которых простые люди даже не догадываются.
– Что из увезенного за границу в годы богоборчества удалось вам вернуть на родину?
– Самая известная наша история, конечно, – это запрестольный деревянный крест XVI века, похищенный из музея-заповедника «Ростовский кремль». Он был украден в 1995 году и увезен из России, и когда мы выяснили, что купленный нами крест – это именно тот самый памятник, то, конечно же, сразу вернули его в Ростов. Это была сенсационная находка. |
Передача креста музею-заповеднику «Ростовский кремль».
2011 г. |
– Как ваша частная коллекция превратилась в музей?
– Я с самого начала ставил перед собой цель создать именно полноценный музей, а не художественный салон или галерею, где можно что-то купить или продать. Изначально я ничего не стал коллекционировать, никуда не стал вкладывать деньги, а целенаправленно работал над тем, чтобы создать именно музей по всем правилам, которые существуют в музеях, чтобы там были выставки, научная работа, полнота коллекции.
Для этого прежде всего была необходима команда специалистов, и мы ее нашли. В первую очередь обратились к сотрудникам Русского музея и Третьяковской галереи. Куратором нашего музея является один из главных специалистов Русского музея по древнерусскому искусству Ирина Шалина. Понемногу вокруг проекта сформировался большой попечительский совет, куда входят и академики, и самые видные научные деятели. Эти люди не свадебные генералы. Специалистам было очень интересно работать с коллекцией, потому что то, что находится в настоящий момент, например, в Третьяковской галерее, давно изучено, по ним написано множество научных работ. А у нас здесь всё новое, не изученное, это привлекает каждого ученого. |
| В залах Музея русской иконы |
– Сегодня в вашем собрании более 4000 экспонатов. Как вы решили проблему организации выставочного пространства для столь обширной коллекции?
– Моя идея была в том, чтобы основать музейный центр именно в крупном мегаполисе, Санкт-Петербурге или Москве. Удалось найти два особняка в центре столицы, на Гончарной улице, которые реконструировались нами в течение шести лет.
Место, где сейчас разместился Музей русской иконы, обретено не иначе как по Божиему Промыслу. Это потребовало от меня почти невозможного – отселения НИИ и расселения людей. Здания мы переделывали под конкретную экспозицию, поэтому заранее уже было четко продумано, как будет организовано музейное пространство. Ведь для современного хранилища важно всё: системы вентиляции, ионизации, увлажнения, климат-контроль, сигнализация, охрана и масса других специфических моментов. За основу был взят опыт технического оснащения западных музеев.
Удобные и благоустроенные музеи – большая редкость в России, даже в Москве. Поэтому главная задача, которую мне удалось выполнить, – это именно грамотная реконструкция зданий под экспонирование старинных икон.
– В чем миссия вашего музея?
– Показать весь путь развития древнерусской иконописи с византийского времени до сегодняшнего дня. При этом музей наш не должен был стать неким хранилищем, он общедоступен, посещение его бесплатно. Иконы доступны для научной работы, за их состоянием постоянно следит штат реставраторов.
Мы стремимся к тому, чтобы любой посетивший наш музей мог понять, чем отличается, например, Тверская школа XVII века от Московской или Ярославской того же XVII века. На это нацелены особые экскурсионные программы, которые есть у нас.
Также, например, в нашем музее есть иконописная мастерская, где профессиональный иконописец любому посетителю может подробно рассказать и показать, как пишется икона, как готовится доска, как и чем вырезается ковчежец, как наносится левкас и прочее. Можно увидеть минералы, из которых делаются краски, есть и старинная утварь, которую использовали при иконописании. Нам удалось приобрести несколько ученических икон XIX века, где, например, изображено множество ликов, можно проследить, как шел раньше процесс обучения.
Из необычных экспонатов у нас также есть перевезенная из Тверской области старообрядческая молельня XVIII века – часть избы и интерьер, включая, конечно, и образа. У нас в музее бывает по 500–600 посетителей в день, я думаю, здесь интересно всем.
– Помимо русских икон у вас представлены и такие редкости, как собрание христианского искусства Византии и Эфиопии. Как и почему они появились в вашей коллекции?
– Я хочу, чтобы в музее была полифония тем, чтобы там были образцы разных направлений и школ. Только так можно представить и понять, что же такое иконописный образ и по каким критериям можно понять его.
Что касается коллекции эфиопского христианского искусства, то это уникальные предметы. Русскую или греческую православную икону знают все, это доступно, а вот эфиопские образы, например с негроидным ликом Христа, можно увидеть только в нашем музее. Мы купили самую крупную коллекцию в мире, там около двух с половиной тысяч предметов.
– Где, по вашему мнению, лучше на ходиться иконе – в музее или в храме?
– По моему мнению, единственный способ сохранить шедевры иконописи, которых уже сейчас осталось очень мало, – это музеефикация. Это сегодня понимают все, в том числе и Церковь, которая создает свои собственные музеи. Если она их создавать не будет, лет через десять могут погибнуть все древние памятники и не останется ничего. Так что другого пути просто нет. И в этом смысле наш музейный проект очень актуален. Мы создаем пространство, в котором сходятся интересы как искусствоведов, так и священнослужителей. Цель у нас одна – показать древнее искусство людям.
В нашем музее есть большой запасник икон – там не обязательно шедевры мирового значения, но всё равно это святые образы, которые реставрируются, изучаются. Многие из них мы передаем в дальнейшем храмам, уже отдали несколько десятков. Например, если у нас есть похожие иконы Крещения и они не отличаются музейным художественным уровнем, мы не будем их выставлять и что-то отдадим.
Когда мы начинаем изучать икону, то стараемся собрать самую подробную информацию о ней: из какого она храма, в каком ряду в иконостасе она стояла и так далее. Конечно же, если мы выясняем, что этот храм существует до сих пор и икона была незаконным образом изъята, есть возможность установить образ на место, то, наша святая обязанность икону этому храму отдать. Таких случаев было много, например Савино-Сторожевскому монастырю мы подарили три иконы, которых не хватало в иконостасе и которые были нами найдены. Это образы Воскресения Христова, Пророка Илии и Троица Ветхозаветная.
Бывает и так: я приезжаю в какой-то провинциальный храм и вижу уникальный памятник, на который страшно смотреть, потому что у батюшки не хватает денег, чтобы отреставрировать икону. Кажется, еще несколько лет и всё осыплется. В некоторых местах храмы даже не отапливаются. Это в Москве и в Питере в храмах есть централизованное отопление, а где-нибудь в Вологде или Пскове – не всегда.
Конечно, бизнес-сообщество тоже должно заниматься такими памятниками. И есть много хороших примеров. Так, известный бизнесмен Владимир Рощин подарил свою коллекцию храму. Немало людей, которые завещали свои коллекции храмам.
– Как могут быть сегодня выстроены отношения между тремя заинтересованными сторонами: частными коллекционерами, музейщиками и Церковью?
– Сделать так, чтобы иконы оказались в Церкви, можно только одним способом – передать их в дар, так как не у каждого прихода есть финансовые возможности. А вот музеи могут пополнять свои коллекции покупками. Покупка – это конкуренция и, возможно, страшная коррупция. Потому что музей будет тратить деньги не свои, а государственные, и далеко не факт, что в музеи действительно попадают те иконы, на которые были выделены деньги из бюджета.
Вообще уже давно есть необходимость постепенно собирать шедевры древнерусского искусства, разбросанные по частным коллекциям, в одном специализированном музее. Здесь, конечно, не обойтись без поддержки государства и без доброжелательной позиции Церкви. У Церкви такая позиция уже есть. Частные коллекционеры пока опасаются рейдерства государства, поэтому именно оно должно сделать первый шаг навстречу – одобрить инициативу создания таких экспозиций, найти соответствующее здание. Тогда в таком большом музее можно было бы устроить зал Абрамова, зал Елизаветина, зал Воробьева. Естественно, это должна быть статичная, постоянная галерея, а не салон, где что-то продается. Тогда государство сможет гордиться демократической обстановкой, которая здесь существует, а главное, тем, что удастся сохранить десятки бесценных икон, которые составляют наше истинное национальное достояние. Но коллекционеры должны быть уверены, что с ними не поступят так, как поступили в 1917 году.
Есть и примеры того, что частники готовы к диалогу. В феврале 2009 года мы проводили выставку «Шедевры русской иконописи XIV–XVI веков из частных собраний» в музее имени А.С. Пушкина. Там были шедевры XIII–XVI веков, то есть самый расцвет русской иконописи. Нам удалось уговорить 20 самых известных коллекционеров, чтобы они привезли свои памятники в музей и показали людям. Мы думали, что никто не согласится, даже несмотря на то что музей давал гарантии сохранности, а мы всё финансировали полностью. Но в результате откликнулись все. Была комиссия, которая отобрала самые интересные иконы, и выставка радовала посетителей три с лишним месяца. Это говорит о том, что коллекционеры при соответствующей поддержке готовы сотрудничать.Беседовала Антонина Мага
