Журнал Московской Патриархии 06-2011

ЖУРНАЛ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ

06-2011

ЦЕРКОВНАЯ ЖИЗНЬ

Поместный Собор или Собор Поместной Церкви?

Существование Православной Поместной Церкви связано с территориальным фактором. Область, на которую распространяется правительственная, судебная и вообще административная власть данной Поместной Церкви, составляет ее каноническую территорию. Этот принцип предполагает взаимное уважение к правам каждой Церкви на ее деятельность в пределах данной территории, регулируемой каноническими нормами о невмешательстве епископата одной Церкви в дела другой. Эти нормы подразумевают единство учительной, сакраментальной и правительственной церковной власти, восхищение которой рассматривается правилами Церкви как посягательство на самый принцип церковного единства.
Напоминание этой нормы церковного устройства необходимо для правильного понимания функционирования такого кратологического единства. «Носителем церковной власти, - говорит в своих лекциях проф. С.В. Троицкий, - является весь епископат (орган - соборы епископов)... В Православной Церкви есть несколько видов соборов, а именно: 1) Соборы Вселенские, 2) Соборы Поместные, постановления которых были усвоены Вселенскими Соборами, 3) соборы епископов нескольких автокефальных Церквей, 4) соборы епископов одной автокефальной или автономной Церкви»¹ .

Поместный Собор 1917 г.

       Собор епископов автокефальной Церкви и есть Собор Поместный, во всяком случае именно так понимает его состав Канонический корпус Православной Церкви (в виде Фотиева Номоканона). Такой собор не просто «наделен» высшей церковной властью (ибо такое «наделение» понимается в современной практике как синоним «делегирования»), но обладает ею именно в силу статуса своих участников.
       Несмотря на ясное понимание этого вопроса с канонической точки зрения, история Русской Поместной Православной Церкви начала XX века знает прецедент иного понимания этого вопроса. Дискуссии о созыве Собора Российской Православной Церкви, проходившие более столетия назад, выявили одно важное явление российской церковной жизни - смешение понятий «представительства» и «властных полномочий». Проходившие на почве зарождения русского парламентаризма в 1905–1906 годах, эти дискуссии² невольно переносили свое понимание законодательного представительства (наподобие Государственной думы тех лет) на действие принципа соборности в Церкви.
       Менее всего такое понимание связано с составом Собора Поместной Церкви, хотя и по этому вопросу не было единства в российском епископате. «Древняя вселенская Церковь знала только соборы епископов. <...> Практическим основанием для привлечения в состав Собора выборных - представителей белого духовенства и мирян выставляется отстаивание их интересов перед епископами-монахами. Но единственной целью законного и правильно составленного церковного Собора может быть только благоустроение Церкви и церковной жизни; отстаивание какой-нибудь частью Собора своих «интересов» может только затруднить, а никак не облегчить достижение этой цели»³ , - справедливо писал священномученик архиепископ Агафангел (Преображенский), в то время занимавший Рижскую кафедру. Как всегда более резко высказывался епископ Волынский Антоний (Храповицкий): «Настойчивые домогательства текущей литературы о включении в состав Собора выборных от белого духовенства и мирян путем всеобщей подачи голосов представляют собою прямой сколок парламентских выборов республиканских государств, но стараются обосновать себя на церковных канонах»⁴ .
       Допускавший участие мирян на соборе архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский) признавал тем не менее такое участие каноническим новшеством: «Итак, какова бы ни была практика Церкви в разное время, выработанный историческим опытом и соборами узаконенный канонический строй Церкви знает для областей только соборы епископов»⁵ . И, наконец, компромиссный вариант предлагал митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский): «10. Все члены Собора имеют в собраниях решающий голос в вопросах второстепенных. 11. При рассмотрении же вопросов веры, буде таковые возникнут, и коренных вопросов канонического устройства Церкви, вообще принципов канонической ее жизни, решающий голос принадлежит только одним епископам, а пресвитерство и миряне участвуют в сем рассмотрении с голосом совещательным»⁶ .
       В результате предсоборной дискуссии стало очевидным, что соучастие в принятии решений в виде совещательного голоса следует отличать от легитимности этих решений в силу принятия их субъектом канонической власти, каковым в Церкви является епископат. Что касается ссылок противников такого понимания на подписи соборян не епископов под актами Вселенских Соборов, то, например, подпись василевса придавала последним силу государственных законов, а подписи некоторых монахов под определениями Седьмого Вселенского Собора были допущены из уважения к ним как защитникам иконопочитания. Тем самым вопрос связан не столько с составом Собора Поместной Церкви, сколько с носителями церковной власти, в таком соборе участвующими.
       Предполагаемое действующим Уставом Русской Православной Церкви разделение своего собора на Архиерейский и Поместный вызвано исторической необходимостью, связанной с условиями существования православного христианства в России XX века. Такого разделения не знает тот Собор 1917–1918 годов, который многие считают «канонической иконой» всякого церковного собора.
       Восстановление нормального церковного управления в ненормальных, экстренных внешних условиях составляет историческую заслугу Собора 1917–1918 годов, и не вина соборян в том, что принимаемые ими определения фактически не были жизнеспособными в России уже в момент их принятия. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть текст определения «О правовом положении Православной Российской Церкви» от 2 декабря 1917 года, то есть месяц спустя после прихода к власти большевиков и формирования ВЦИК и СНК. Однако ссылаться на невозможность изменений этих соборных постановлений в силу их принятия на Поместном Соборе означает не только недопустимым образом абсолютизировать их значение, но и проявлять элементарную каноническую безграмотность.
       Церковь как Тело Христово является творцом собственного права. Если нормы Канонического корпуса не могут быть отменены ввиду отсутствия равного по полномочиям соборного органа, то действующее церковное право каждой Поместной Церкви регулируется епископатом этой Церкви. Как и в случае с гражданским законодательством, нормы действующего церковного права нельзя нарушать, а не изменять. Такое изменение вызывается необходимостью, связанной с церковной жизнью в конкретное время и на определенной территории.
       Кроме того, и состав Собора 1917–1918 годов, и рецепция его определений вызывают серьезные сомнения в его «иконичности». Вместо иерархического собор следовал принципу сословного представительства. Иначе трудно объяснить участие в его заседаниях в качестве делегатов представителей гражданских институтов - действующей армии, членов Государственной думы и Государственного совета. Если же вспомнить, что рецепция соборных определений означает не столько «согласие с ними всей Церкви» (по-видимому, той части, что в соборе не участвовала), но и возможность их реального исполнения - большая часть этих постановлений должна быть признана рецепцию не прошедшей⁷ .
       Стоит напомнить, что в самом названии собора («Священный Собор Православной Российской Церкви»), в его официальных документах нет указаний на его «поместность» как на «вид» собора. Если понятие о «Поместном» Соборе и встречается в предсоборных документах, то указывает оно на самый принцип - вне указания на его состав. Также и в ссылках на соборные деяния, даваемые в церковных документах уже в 30-х годах, мы не найдем никакого подчеркивания его состава⁸ .
       Подобное разделение начинается только с принятия в 1945 году Положения об управлении Русской Православной Церкви. Поместный и Архиерейский Соборы по данному Положению отличались объемом своих полномочий, однако законность их решениям придавало согласие с ними соборного епископата, для чего и было введено Архиерейское совещание на соборе. Но и тогда в лекциях по церковному праву, читавшихся в возрожденной Московской духовной академии, говорилось о том, что в области церковного управления «носителем такой власти является Вселенский епископат. Вселенскость эта простирается не только на пространство, но и на время, неизменная формула Соборов: “Наследующе божественным отцем”. Органы епископата - Вселенские и Поместные Соборы. В случае затруднительности созыва Соборов согласие епископов достигается путем обмена посланиями или личных переговоров глав Автокефальных Церквей (“согласие рассеянной церкви”)»⁹ . Сроки созыва так понимаемого Поместного Собора в нынешнем Уставе не оговариваются, за исключением необходимости избрания Патриарха. Собственно, такого рода избирательные Поместные Соборы только и известны в Русской Церкви начиная с Собора 1917 года. Из шести Поместных Соборов 1917–2009 годов лишь один не был собором избирательным - Поместный Собор 1988 года, созванный в связи с юбилеем крещения Руси.
       Привести к канонической норме положение с Соборами Поместной Русской Церкви призван документ комиссии Межсоборного присутствия по вопросам церковного управления и механизмов осуществления соборности в Церкви «Место Поместных и Архиерейских Соборов в системе церковного управления»¹⁰ . Документ констатирует разрыв между положением канонического Устава о принадлежности высшей власти в области канонического устроения Поместному, а не Архиерейскому Собору с такими задачами последнего, как «принятие Устава и внесение в него изменений, хранение догматического и канонического единства Русской Церкви, решение принципиальных канонических вопросов, касающихся внутренней и внешней деятельности Церкви, канонизация святых, создание, реорганизация и ликвидация самоуправляемых церквей, экзархатов и епархий». Справедливо предложение внести в Устав указание на властные полномочия Архиерейского Собора как в законодательной, так и исполнительной власти. Что касается власти судебной, то она принадлежит этому собору и де-юре как третьей судебной инстанции в судебной системе Русской Православной Церкви.
       Роль мирян в церковной жизни не может быть сведена к участию в действиях церковной власти, законно принадлежащей епископату и в отдельных случаях и проявлениях делегируемой им клирикам, особенно во власти учения и судебной. Что касается такого делегирования в отношении мирян, то оно должно стать предметом особого канонического исследования.
       Вне такого кратологического участия за мирянами остается право (и долг) обсуждения соборных определений - как до самого их принятия, так и после. Высказываемые опасения в устранении мирян от участия в совещании относительно соборных документов игнорируют Положение о Межсоборном присутствии Русской Православной Церкви¹¹ . Говоря о принадлежности полноты власти в Церкви собору епископов, документ подчеркивает важность единения епископата с клиром и возглавляемым ими народом Божиим. Церковный законодатель определяет консультативные функции Присутствия, ставя перед его членами задачу содействовать высшей церковной власти в подготовке решений по наиболее важным вопросам внутренней жизни и внешней деятельности Церкви. Одновременно ставятся функциональные рамки такой задачи. Эти пределы связаны с предоставлением точной, выверенной и объективной информации по содержанию и форме (контексту) конкретного обсуждаемого вопроса. Заключение работы комиссий Присутствия «должно содержать конкретные предложения по решению обсуждаемого вопроса и, в качестве приложения, сводку мнений, выраженных в ходе обсуждения» (Положение IV. 3).
       Иными словами, работа Межсоборного присутствия и его комиссий связана с информационно-аналитическим обеспечением при принятии стратегических решений. Эта задача двухуровневая: 1) собственно подготовка необходимой к обсуждению информации и 2) само обсуждение, предполагающее выработку проектов решений. К таким проблемам отнесены вопросы в «сфере богословия, церковного управления, церковного права, богослужения, пастырства, миссии, духовного образования, религиозного просвещения, диаконии, взаимоотношений Церкви и общества, Церкви и государства, Церкви и иных конфессий и религий» (Положение I. 2). Это обсуждение станет возможным тогда, когда миряне осознают себя прежде всего прихожанами, принадлежащими конкретной епархии, а не абстрактными «лаиками», в отношении которых в XX веке было сказано столько льстящих их душевности, но мало справедливых слов.
       Этот совещательный голос и есть то, чем миряне могут послужить Церкви в том звании, в котором они призваны.

Протоиерей Александр Задорнов

Примечания:

       ¹ Троицкий С.В. Лекции по Церковному праву. Машинопись. Архив МДА. С. 82.
       ² Их обзор см.: Ореханов Георгий, свящ. Предсоборное Присутствие о составе Поместного Собора. Богословский аспект дискуссии. Он же. На пути к собору. М., 2002. С. 157–177.
       ³ Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной истории. В 2 ч. М., 2004. Часть первая. С. 893.
       ⁴ Там же. С. 158.
       ⁵ Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной истории. В 2 ч. М., 2004. Часть вторая. С. 433.
       ⁶ Там же. С. 237.
       ⁷ Мне уже приходилось писать об этом в статье: Задорнов Александр, свящ. Рецепция определений Поместных Соборов Русской Церкви XX века // Патриарх и Собор. Архиерейский и Поместный Соборы Русской Православной Церкви 2009 г. М., 2010. С. 238–247.
       ⁸ См., напр., ссылки на собор в документах: Сергий, митр. О полномочиях Патриаршего Местоблюстителя и его Заместителя // ЖМП. 1931. № 1; Постановление Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Временного при нем Патриаршего Священного Синода «О безбрачном духовенстве, не достигшем сорокалетнего возраста» от 2 января 1931 года // ЖМП. 1932. № 7–8.
       ⁹ Троицкий С.В. Лекции по Церковному праву. Машинопись. Архив МДА. С. 50.
       ¹⁰ Официальная публикация: http://www.patriarchia.ru/db/text/1406471.html.
       ¹¹ http://www.patriarchia.ru/db/text/1397210.html.

СПРАВКА

Протоиерей Александр Задорнов. Родился 13 мая 1976 г. В 1997 г. окончил Латвийский университет, в 1998 г. - Московскую духовную семинарию, в 2002 г. - Московскую духовную академию. Кандидат богословия. Преподаватель МДАиС и Сретенской духовной семинарии. Специальность - церковное право.